Волшебная кисточка

Кто откуда в Рим попал.

Что ж родители пускают

Одного тебя гулять?

Или же не понимают,

Что нельзя так поступать?

Рим — опасный очень город,

Люди всякие живут.

Вот идешь ты. Хвать за ворот

И куда-то волокут.

Только это он промолвил,

Голос громкий оглушил:

— Ты, паршивец, не запомнил,

Что тебе я говорил?

И схватил его за руку

Дурно пахнущий босяк.

— Это раб. Мою науку

Он не выучит никак.

— Это ложь! — вскричал Тимоша.

— Никогда я вас не знал.

— Ах, какой ты нехороший!

Плеть давно не получал?

Ты чего глаза таращишь?

Заработаешь плетей.

— А куда меня ты тащишь? –

Возмутился Тимофей.

— Ты теперь мой раб, мальчишка.

Так что нечего мне тут!

Мне бы хлеба и винишка.

А без денег не дают.

Как ни дергался Тимошка,

Только выбился из сил.

И царапался, как кошка,

Даже палец укусил.

Тут же схлопал по затылку.

— Я такого не люблю.

Ты давай не лезь в бутылку!

А иначе отлуплю!

Это рынок не обычный.

Здесь еды вам не купить.

За одеждою приличной

Тоже незачем ходить.

Не торгуют ширпотребом,

Нет игрушек для детей.

Здесь под жарким южным небом

Люди продают людей.

Здесь стояли африканцы,

Брит, араб и кельт, и дак,

Группа девушек, чьи танцы

Тешили толпу зевак.

Человеческим товаром

Здесь торгуют круглый год.

И с весьма большим наваром

Тот, кто это продает.

На помост босяк поставил

Тимофея.

— Гордый Рим!

Слава тем, кто Римом правил

И тому, кто правит им!

Никогда не содрогнется

Гордый Рим ни перед чем!

Подходите! Продается

Мальчик дешево совсем.

Вот товар такой отличный!

Это то, что нужно вам.

Мальчик умный, симпатичный.

Очень дешево продам.

Подошел толстяк.

— Пожалуй!

Я могу его купить.

Мне по дому нужен малый

Убирать да подносить.

— Я не раб! — кричит Тимошка.

— Я свободный гражданин!

— Вы плетей ему немножко

Всыпьте, добрый господин!

— Вот держи! Твоя награда.

Выпьешь, дядя, в кабаке.

А учить меня не надо.

Всех держу я в кулаке.

На него надел ошейник,

Словно мальчик пес какой.

— Не шали давай, бездельник!

Так получишь ой-ой-ой!

Вот тебе и прогулялся,

Рим великий посмотрел.

На преступника нарвался.

Ну, какой здесь беспредел!

В дом завел его хозяин,

Показал ему чулан.

— Будешь спать здесь, словно барин.

Тряпки — это твой диван.

— Эй, Проныра! — крикнул громко.

— Дай мальчишке, что пожрать.

Буду звать тебя Метелка.

В доме будешь убирать.

Чернокожая рабыня

Принесла бобов горшок.

— Если есть на кухне дыня,

То отрежь ему кусок.

Он поел. Чулан закрыли.

Лег. Подушкою рука.

Значит, вот, как люди жили

В эти древние века.

Хорошо, что в Риме ночи

Очень теплые. Уснул.

Кто теперь он? Скот рабочий.

Собственность, хозяйский мул.

Вместо пышного обличья

Города, что центром стал

Мира, символом величья,

Он изнанку увидал.

Солнце даже и не встало,

А его уже трясут.

— Поднимайся, Убирала!

Или как тебя зовут?

Дома спал бы в это время

Он еще без задних ног.

Сам он выбрал это бремя,

Простодушный дурачок.

— Вон стоят твои орудья

Все в углу до одного.

Здесь, смотри, такие судья,

Не прощают ничего.

Никогда еще уборкой

Он себя не утруждал.

Но из страха перед поркой

Он метлою замахал.

Двор он вымел. Вроде чисто,

Оценил свой новый труд.

В дом отправился он быстро.

Сколько всё же комнат тут!

Вымел комнату, другую,

Просто выбился из сил.

А работу вот такую

Как-то раньше не ценил.

Он присел в углу. Немного

Отдохнуть от этих дел.

Тут вошел хозяин. Строго

На него он поглядел.

— Это что еще такое?

Ах, ты лодырь, черт возьми!

Поведение такое

Исправляется плетьми.

И за волосы хватает.

— Мне не нужен раб-лентяй!

К полу низко наклоняет

И хлестать его давай.

Порка та была короткой.

Но обиднее всего:

Пальцем, а не то, что плеткой,

Не касались до него.

— Мой урок не очень трудный,

Чтоб его позабывать.

Ни минуты, ни секунды

Раб не должен отдыхать.

И до вечера парнишка

Моет, скоблит, драит, трет,

Озираясь, как воришка:

Не хозяин ли идет.

На спине лежать не может

И не может он уснуть,

Мысль одна его тревожит:

Как отсюда улизнуть.

Дверь подергал он тихонько.

Дверь закрыта на засов.

Можно железякой тонкой

Сдвинуть. И бывал таков!

В этот день он так старался,

Не присел и не прилег.

Ни на что не отвлекался.

Да! На пользу был урок.

Вот и ножичек нашелся.

Что ж! Мы ножичек возьмем.

Оглянулся и утерся.

Пот бежит с него ручьем.

Вечером пришел хозяин,

Ходит из конца в конец.

— Ну, сегодня вижу, парень,

Потрудился. Молодец!

Порцию ему двойную

Повелел он наложить.

— Как работу мне такую

Щедро не вознаградить!

Вот и ночь. Ему не спится.

Да и как же он уснет?

Ведь сегодня, словно птица,

Он на волю упорхнет.

Торопиться здесь не стоит.

Пусть уснут все крепким сном.

Подождал. Теперь откроет

Эту дверь своим ножом.

Вот и всё! Открыл он двери.

Шаг шагнул. Стоит. Затих.

Так крадутся только звери,

Чтоб никто не слышал их.

И у самого порога

Он увидел: раб сидит.

Перекрыта им дорога,

Мимо мышь не пробежит.

Нож — оружие. Несложно

Им охранника убить.

Только это невозможно,

Чтоб ему убийцей быть.

Это всё же не стрелялки.

Это ж человек живой.

Так что, мальчик, ёлки-палки,

В свой чулан иди, не стой.

Что такое? Храп он слышит,

С переливами при том.

Глубоко охранник дышит,

Значит, спит он крепким сном.

Не дыша, бочком выходит,

За собою дверь прикрыл.

Во дворе собака бродит.

Он, как статуя, застыл.

Подошла к нему собака.

— Ну, пожалуйста, пусти!

Ты ж хорошая, не бяка.

Дай отсюда мне уйти!

Есть душа и у собаки.