Волшебник в Бедламе

— Неделя, наверное, — прогромыхал солдат.

Дирк нахмурился.

— Он не может за неделю целиком научиться новому стилю боя. Они зарежут его, как на бойне.

— Возможно, именно в этом и заключается их намерение.

Солдат нахмурился.

— Там всегда бойня. Какая разница, как хорошо он будет драться?

Дирк закусил губу.

— Да, конечно. Вам придется извинить меня — я привык к успокоительной фикции, называемой «спортивный шанс»… Ладно, как мы это устроим?

Солдат еще пуще нахмурился.

— Устроим что?

— Спасение, конечно. Он постоял за нас, мы постоим за него — особенно потому, что он может еще оказаться полезен.

— Это довод, — согласилась Мадлон. — Если Кор хочет умертвить его, он непременно должен быть выгоден для нас.

Солдат задумчиво кивнул.

— Ну, как мы это проделаем? — потребовал от них ответа Дирк.

— Поговорим с изгоями, устроим засаду, — отозвалась Мадлон.

Дирк покачал головой.

— Это все равно, что вывесить плакат, гласящий: «Следите за этим пространством, ожидая дальнейший новостей о великом, новом бывающим раз в жизни крестьянском восстании! Они могут появиться на стене вашего замка в любой день!» Может быть, я просто циник и пессимист, но, по-моему, ситуация требует чего-то более тонкого.

Мадлон закусила губу.

— Я думаю, ты прав… Что ж, отлично: пролезь к нему в клетку и покажи выход.

— Какой выход? Клетки охраняют строже, чем параноидальная жена мужа!

Она нетерпеливо мотнула головой.

— До дня Игр у нас не будет, конечно, никаких шансов. А тогда один, в клетке, должен будет сообщить ему о плане, а другой, на трибуне, показать ему путь.

Дирк пожевал предложение и нашел его приемлемым.

— Конечно, это будет в целом чуточку рискованно. И скорей всего, будет пойман и тот, кто ждет на трибунах, и тот, кто попытается вырваться.

— Никто не будет пойман, если они будут знать, что делать! Провести женщину в клетки совершенно невозможно, поэтому мое место — трибуны.

Все инстинкты самосохранения в Дирке с ревом встали на дыбы, но разум победил, хотя победа могла оказаться и кислой.

— Если бы был хоть какой-нибудь выбор…

— Но его нет.

Дирк вздохнул. Он был способен узнать проигрышный расклад, когда держал его в руках.

— Ладно, как мы организуем мое проникновение в клетки?

ГЛАВА 4

Существовал, конечно, примитивный способ, — Дирк мог пойти в таверну, прикинуться пьяным и начать орать мерзости о пэрах. Этот вариант гарантировал немедленное появление пятерки дюжих солдат, которые весьма охотно свяжут и сволокут Дирка к ближайшему Магистрату-Шевалье, а тот отправит его в клетки со всей необходимой живостью и быстротой. Дирк был целиком за живость и быстроту, они случались и прежде его спутниками в беде, но он был не слишком счастлив привлечь внимание пэра Кора. Крайне трудно будет объяснить имевшее место присутствие мертвого тела, особенно если оно твое. Кор, несомненно станет весьма сильно настаивать на разрешении загадки, а формы его настойчивости вряд ли окажутся способствующими будущему благополучию Дирка. Это означало, что Дирка придется забросить в клетки контрабандным способом — а это, в свою очередь, означало Гильдию.

Через две ночи и через трупы четырех солдат они с Мадлон сумели добраться до Альбемарля, столицы. Дирк надеялся, что пэр отнесет исчезновение их трупов за счет разбойников, что было почти правдой.

Они въехали в город сразу после открытия ворот, хитро замаскировавшись под кучей капусты. Ехавший на телеге кул пришел в понятное замешательство, когда за первым же скрытым углом его овощи вздыбились и извергли шевалье и его даму. (Мадлон где-то по дороге раздобыла новую одежду; Дирк предусмотрительно не спрашивал как). Но он быстро пришел в себя и отвернулся, когда они спрыгнули на землю и поспешили удалиться. Кулы довольно рано приобретают в жизни селективное восприятие.

Дирк и Мадлон свернули за угол и замедлили бег, дыша немного легче. Интерес Дирка проклюнулся, когда он огляделся в узкой улочке с полудеревянными зданиями. Он был сельским пареньком, поэтому города не возбуждали в нем того неотвязного чувства отчужденного знакомства, беспокоившего его в деревнях. Кроме того, даже в этот ранний час тут было больше разнообразия. Когда они свернули на главную улицу, им встретились — шедший с поручением из замка дворецкий, выводящий лошадей из городского дома пэра конюх, ремесленник перед своей лавкой, выбрасывающий горшок, караван купцов на пути к постоялому двору. Каждый был четко различимым членом своей Гильдии — в конце концов, занятие им избрали по внешности — но ощущалась в них странная одинаковость, неразличимость, подобно тому, как слияние нескольких цветов производит грязно-серое. У всех были волосы одного цвета — серовато-каштанового, воробьиного; они все были круглолицыми, все среднего роста и телосложения. В городах все генотипы перемешались и произвели гибрид — но только один гибрид, ибо генофонд был резко ограниченным.

Головокружительный восторг прошел, оставив мрачный, дымящийся гнев. Дирк пробормотал:

— И даже если бы пэры знали, что это случится, они бы, вероятно, все равно это сделали.

Мадлон озадаченно подняла взгляд.