Волшебник в Бедламе

— Ты можешь слышать их мысли, не так ли? И ты не можешь закрыться от них — не от такого множества и не настолько сильных.

Гар покачал головой, уставясь в небытие стеклянными глазами.

— Это вызвано не тем. Не только одно это. Все дело в камнях, — он поднялся, согнув спину, переступая с ноги на ногу в своего рода шаркающем танце. — Это копилось с камнях этого здания века, год за годом, муки и отчаянье, возросшие за эти века в громадную кучу, и я не могу скрыться от них!

Дирк нервно взглянул на надзирателей.

— Не повышай голос.

— Если бы только мне не приходилось прикасаться к ним, если бы я мог проложить что-то между ними и собой, хотя бы хорошую толстую доску, но нет, и это не помогло бы, они тянутся ко мне со всех сторон, вдалбливаются и втискиваются ко мне в голову, и я не могу… не могу… я не могу принять всего этого! — он круто обернулся, вцепившись в голову, крутясь на цепи. — Останови их, черт подери, останови их, заткни им рты! Я не могу принять этого! Я должен выбраться отсюда!

Он схватился обеими руками за голову, а потом за цепь и уперся ногой в стену.

— Я не могу этого принять!

Дирк вскочил на ноги, вспомнив решетки на арене, когда подбежали надзиратели. Тело Гара конвульсивно дергалось, натягивая цепь, металл застонал, заскрежетал и на него навалились надзиратели. Один обхватил его рукой за горло, другой по-медвежьи прижал его руки к бокам. Великан завертелся, рыча, стряхивая их, как терьер крыс. Затем навалились еще трое надзирателей из караулки, свалив его на пол собственной тяжестью. Дирк, распластавшись у стены, в ужасе уставился на них. Затем он встряхнулся и нырнул в колышущуюся массу тел, обхватив руками одного надзирателя и оторвав его — и Гар с ревом вздыбился, расшвыривая надзирателей, словно вулкан, испустив один громкий, створаживающий кровь крик, пронзивший Дирка сквозь уши до хребта. Он вызвал эхо и растаял, но сумеречный свет показал огромный, застывший на мгновение силуэт, выгнувшийся назад, с разинутым ртом и пустыми вытаращенными глазами. Затем фигура постепенно сложилась, а затем рухнула внезапно, разметав дрожащие конечности и склонив голову к полу.

Надзиратели стояли, не приближаясь, следя с застывшими в трагических масках лицами.

Дирк шагнул вперед, опустился на колени и протянул руку к огромному телу.

— Он жив? — спросил один из надзирателей.

Дирк коснулся для пробы массивного плеча, затем сжал и тряхнул его.

Огромное тело мучительно поднялось, выпрямив одну ногу назад, до тех пор, пока плечи и затылок не упали обратно на стену. Огромные руки бессильно опустились, упираясь в пол ладонями. Пустые глаза уставились в потолок.

Надзиратели молча стояли полукругом. Затем один из них нахмурился, нагнулся вперед и дал Гару пощечину.

— Ну, ты, отвечай — ты слышишь меня?

Лицо качнулось вбок от удара. Глаза оставались такими же пустыми.

— Ушел, — пробормотал, еле ворочая языком, другой надзиратель. Их лица казались желатиновыми, они медленно повернулись обратно к свету. Надзиратель, стоявший над Гаром, повернулся к Дирку.

— Он, значит, ушел, малыш. Ты знаешь, что это значит?

Дирк неожиданно вспомнил о своем якобы сумасшествии.

Он удивленно вскинул брови и сумел улыбнуться.

— Да, дяденька, он же мой брат.

Лицо надзирателя на мгновение, казалось, смягчилось.

— Да, бедный идиот. Но он ведь еще здесь?

Дирк повернулся и в удивлении посмотрел на Гара.

— Да где же еще?! Он такой же, как был всегда, со дня своего рождения. Кроме… — он опустился на колени, повернув лицо так, что оно оказалось в дюйме от лица Гара, и стал рассматривать его со всех сторон, борясь в то же время с внезапным приливом дурноты. А затем поднял взгляд на сторожа с восторженной детской улыбкой, — …кроме того, что теперь он больше.

Надзиратель с минуту постоял, шевеля губами. Затем на его лице возникла печальная улыбка, и он покачал головой из стороны в сторону.

— Да, малыш. Да, он теперь больше. И это все, — он протянул было руку к Дирку, словно собираясь погладить его по голове, но передумал и убрал ее. — Да, позаботься о нем. Тогда. Он ведь твой брат.

И, повернувшись, ушел обратно к свету.

Дирк глядел ему вслед, уставясь на слабое свечение лампы — что угодно, лишь бы не смотреть на Гара. Да, Гар теперь был ему брат. Между ними образовались узы — теперь, когда стало слишком поздно.

И надзиратель опять же был прав — Гар ушел, или, по крайней мере, ушел его разум. Вероятно, в кататоническое состояние — он, увы, не специалист и не может быть уверен в этом точно.