Волшебный город. Тайны бродячей таверны

– Бить не бил. Он предпочитал более извращённые варианты наказания, – меня передёрнуло. Варленн удивлённо вскинул бровь: за всё время экскурсии по замку меня так не перекашивало. – И насчёт слабонервных людей ты не прав. Разные бывают. Твой мальчик управляющий – лучшее тому доказательство. Для меня вот свобода и возможность собственного выбора невероятно важны. Я уверена, что именно это и помогло мне раз за разом стряхивать чары Аркадия, хотя подобное, судя по всему, считалось невероятным. Возможно, конечно, это мой спящий дар как-то давал о себе знать…

– Или же он проснулся, благодаря этому, – задумчиво возразил чёрный. – На самом деле, если речь идёт о том артефакте, о котором я думаю, то скинуть его чары действительно очень сложно, поскольку он постоянно будто бы затягивает сознание паутиной, наращивая всё новые и новые слои, благодаря чему человек погружается всё глубже. Даже чтобы не увязнуть и остаться на одном уровне необходимо прилагать огромное количество усилий. А уж чтобы стабильно разрывать эти новые и новые слои, требуется невероятная внутренняя мощь. И постоянная борьба. Поддайся ты, смирись хоть на миг, – и паутина затянула бы тебя. Как долго ты выдерживала?

– Затрудняюсь сказать, ощущение времени смазывалось в том состоянии. Думаю, около полугода, не меньше.

– Полгода непрерывной борьбы? – Он посмотрел на меня совершенно по-новому. Даже не только с уважением, а будто… с пониманием. Может, ему очень знакомо ощущение, когда хочешь скинуть оковы чужой воли и освободиться? – Для этого нужна невероятная сила духа и дикая, необузданная тяга к свободе. Выходит, ты опасный человек. Как минимум для тех, кто тебя притесняет.

Его взгляд почему-то начал меня смущать. Бывает такое ощущение, когда тебя внезапно по-настоящему увидели. Так вот сейчас он словно увидел меня. Не просто какую-то девчонку из другого мира, которая может быть ему полезна, а именно меня саму. И увиденное его впечатлило.

– Как же ты смогла разорвать чары? – вдруг спросил он, когда пауза уже чрезмерно затянулась.

Теперь он смотрел не в камин, а развернулся корпусом ко мне. Похоже, ответ действительно его интересовал. Лучше бы уж вперёд смотрел. А то почему-то неловко стало.

– Власть Аркаши надо мной в очередной раз ослабла, и он позвал приятеля с артефактом, чтобы обновить чары. Приятель давно на меня заглядывался, что неимоверно злило Аркадия, вот только на нём он злость выместить не мог и вымещал на мне. В тот день он перешёл грань, а потом не поставил на место этого парня, который уже откровенно изъявлял желание обладать мной. И я…

– Разозлилась? – внезапно подсказал Варленн. – Предполагаю, что именно мощный накал эмоций мог разорвать эту привязку.

– Да, именно разозлилась! – Я глянула на него с удивлением. – А почему ты не предположил, что обиделась или распсиховалась? Это ведь тоже был бы накал эмоций…

– Не знаю… – Варленн нахмурился. Такое, видимо, вообще не пришло ему в голову. – Просто я бы разозлился. Действительно, в отношении другого человека я бы предположил, что это была обида или истерика. Понятия не имею, почему сейчас, глядя на тебя, допустил лишь один вариант.

Хм. Мне показалось, или меня сейчас рывком выделили из общей массы? Он же прямым текстом практически сказал, что считает меня другой. Даже вроде бы в каком-то отношении… равной? «Я бы тоже разозлился» – это ведь об этом?

– В общем, ты прав, – помедлив, продолжила я. – Злость была очень острой, жгучей, режущей. Мне казалось, что я или взорвусь изнутри, или вырвусь из паутины этих мерзких реакций тела. Наверное, именно тогда у меня проснулся дар. Потом я нашла жетон-пропуск в Пряниксберг, забрала его и сбежала через закрытую и защищённую чарами дверь.

– Теперь понятно, почему ты выглядела такой взъерошенной во время нашей первой встречи, – без насмешки сказал он. – Не столько внешне, сколько эмоционально. Аура у тебя была будто разорванная в клочья. В таком состоянии люди обычно в постели лежат, не в силах пошевелиться.

И снова взгляд, долгий, изучающий и будто… восхищённый? Ну уж нет, вызывать интерес у чёрного чародея – это последнее, что я хотела сделать.

– Для тебя тема свободы тоже болезненная, да? – внезапно вырвалось у меня. Хотелось прервать эту заряженную паузу.

– Да. И ты даже не представляешь насколько, – подтвердил он. Но взгляд не отвёл, как я надеялась.

– Можешь не рассказывать, – съехидничала я. Я ему тут душу наизнанку выворачиваю, а он одной фразой отделался и доволен.

Его губы тронула лёгкая улыбка. Моё ехидство его, похоже, позабавило. Вот только теперь даже насмешка была другой. Раньше это было будто ближе к издёвке, словно попытка оттолкнуть. А сейчас… он… получал удовольствие?

– Не улыбайся так часто, пожалуйста. Помнишь, я тебя об этом просила? Что-то тревожно мне становится…

Улыбка стала шире. Да, действительно, моё ворчание теперь изрядно забавляет его! Дожили!

– Если ты думаешь, что таким образом становишься дружелюбнее, то это не так. Аж мурашки по коже, честное слово.

– Неужели настолько жутко?