Волшебный корабль

Брэшен вышел из маленькой конторы и плотно притворил за собой дверь. И бодрым шагом двинулся по улице. Так шагает человек, у которого впереди ясная цель. У него отлегло от сердца, когда его киса обнаружилась там же, где он оставил ее, – в куче соломы за конюшней, где он провел минувшую ночь. В хорошеньком бы положеньице он оказался, если бы кису успели спереть! Брэшен раскрыл ее и порылся в вещах, проверяя, все ли на месте. Не то чтобы там у него лежали особо ценные вещи, но… мое есть мое – жалко было бы утратить! Его рука нашарила циндин. Довольно скромный запас, но пока хватит. Тем более что на вахте он его, конечно, не будет жевать. Скорее всего, оказавшись на борту, он вообще отложит циндин и забудет про него до завершения плавания. В конце-то концов, сколько лет он путешествовал на «Проказнице» – и ни разу за все это время к зелью не прикасался. Даже во время увольнений на берег.

Воспоминание о «Проказнице» разбередило в душе тупую боль. Когда его выгнали оттуда, он потерял не просто хорошее место работы – больше, намного больше! Брэшен попытался вообразить, как шла бы теперь его жизнь, не заболей Ефрон Вестрит своей неизлечимой болезнью. Уж конечно, он ходил бы по-прежнему на «Проказнице»… И Альтия по-прежнему была бы там… Альтия. Тупая боль превратилась в удар отточенного кинжала. Она ведь тоже была где-то здесь, в этом вонючем городишке, но где? Он не знал. «Я дурак, – подумал Брэшен. – Дурак и упрямый осел. Ну почему я тогда вот так повернулся и ушел от нее? Обиделся? Ну да, она сказала, что мы с ней почти друг друга не знаем. Но это ж были просто слова. Пустые слова. И она знала, что это не так, и я тоже знал».

Все обстояло ровно наоборот: Альтия СЛИШКОМ хорошо его знала. Настолько, что не желала ничего общего с ним иметь.

Остановившись посреди улицы, Брэшен опустил наземь свою кису и вытащил остаток циндина. Отломил от палочки небольшой кусочек и сунул за щеку. Вот и хорошо. И не одуреешь как следует, и поможет на ногах продержаться, пока на борту как следует не покормят. Удивительно, какой аппетит придает ночка-другая на голодное брюхо! Даже галеты и солонина деликатесом кажутся.

Циндин начал жечь ему рот. Брэшен языком передвинул его, выбрав менее чувствительное местечко, и ему стало хорошо. Он глубоко вздохнул, разгоняя полынную горечь во рту, и мир обрел новые краски и четкость очертаний. Брэшен закинул кису на плечо и пружинисто зашагал в сторону причалов.

Как хорошо, когда в этом мире у тебя опять есть за что зацепиться! А плавание на «Кануне весны» ко всему прочему обещало оказаться небезынтересным. Пока Брэшен ходил на «Проказнице», они обычно миновали Внутренний проход, не делая особенных остановок. Капитан Вестрит покупал большую часть своих товаров южнее Джамелии. Соответственно, Брэшен побывал в сотнях крохотных и совершенно удивительных портов, которыми изобиловали те края.

Что ж, теперь он с удовольствием освежит в памяти Пиратские острова. Интересно, помнит его еще там кто-нибудь?

Полдень наступил и миновал – насколько Уинтроу способен был о том судить. А судить он мог только по недовольному урчанию в животе. Он в очередной раз потрогал свою татуировку, потом посмотрел на пальцы. Сочившаяся жидкость была липкой. Уинтроу пытался представить, как выглядит отметина на его лице, – и не мог. Он видел такие же зеленые татуировки на физиономиях своих товарищей по заточению, но представить нечто подобное на себе самом… Те, другие, они были рабами, а потому вид их клейм его не потрясал. Но он, он-то рабом не был! Произошла ошибка! Отец должен был прийти и забрать его отсюда! Разум Уинтроу отказывался понимать и тем паче принимать логику ситуации. Еще вчера у всех этих людей лица были такие же чистые, как и у него. Как и он, все они только что заделались рабами. Но применить к себе слово «раб» Уинтроу, хоть тресни, не мог. «Произошла ошибка…»

За стеной уже некоторое время слышались звуки, говор и гомон толпы, отдельные выкрики и громкие голоса. Однако к ним в сарай никто не заглядывал. Лишь одинокий стражник, сонно совершавший круги по вверенной территории, время от времени проходил мимо.

Уинтроу прокашлялся. Никто не обернулся в его сторону, и все-таки он заговорил:

– А что не идут покупатели? В другом бараке я видел, как они ходили между закутками, выбирали невольников…

Ему ответил тот неряшливый парень.