Волшебный магазин

Продолжаются занятия второго семестра. Теперь остались самые преданные и работоспособные, готовят отрывки прозы из русской классики, всем дан шанс поработать с хорошим текстом. Ангелина Семеновна отбирала только диалоги, растолковывала, восхищалась глубиной каждого слова, смыслом каждой сцены у авторов. Но как передать свой восторг ребятам. Пока идет конвейер: «Дама с собачкой» – полчаса, «Бабье царство» – полчаса, «Гранатовый браслет» – полчаса. И так в течение дня.

Подключаются педагоги по сценречи. Почти у каждого студента чудовищный говор. В ход идет все: скороговорки, ритмические перебросы фраз, напевность, уничтожающая диалект.

Предмет сцендвижение добавляет легкость и пластичность.

Но как же это тяжело дается.

Очередной выговор мастеру. Новая, только что назначенная деканша ведет разговор по душам с Божко.

– Уважаемый Федор Федорович, мне поступил сигнал, что вы читаете свои лекции, не используя интерактив.

– От кого поступил?

– Этой информацией я не владею.

– Что вы имеете в виду, Антонина Вячеславовна?

– Наше правительство уделяет много внимания молодому поколению. Их надо вовлекать в действие, они не должны неподвижно сидеть на занятиях, они должны быть активными. Или вот еда – я вчера зашла в перерыве, у вас на столе лежал хлеб и стояли бутылки. Я понюхала – это было не вино.

– Чай. Исходящий реквизит.

– Неважно. Аудитория – не буфет. Для этого есть специальное помещение. Потом они должны одеваться соответствующе – девочки должны быть аккуратно причесаны, мальчики тоже.

– Антонина Вячеславовна, вы знаете, какой предмет я преподаю?

– Что за вопрос?

– Пожалуйста, ответьте.

– Вы обвиняете меня в некомпетентности? В расписании написано – актерское мастерство.

– А что такое акт?

– Ну, знаете ли!..

– Действие. Мой предмет предполагает только действие, движение, сплошной интерактив и никаких лекций.

Деканша взвилась:

– Я вас прошу сдать подробный план ваших так называемых занятий, а в качестве приложения тексты ваших лекций. Всего доброго.

Администрация устраивает огромный праздник – день рождения института – пять лет. Арендовано дорогущее кафе у самого Кремля. Петров денег не жалеет, знает, что такое должно запомниться навсегда.

Ребят не узнать. После бесконечных треников на мальчиках смокинги, на девочках вечерние платья. Настя с Денисом танцуют. Поет приглашенная певица.

Помещение тусовочное, музыка гремит, никто никого не слышит, перепонки не выдерживают. Яркие цветные лучи пересекают пространство танцующих. На хорах накрыты столы для профессуры. Очень вкусно и щедро. Молоденькие преподаватели наедаются впрок. Петров бродит среди педагогов, знакомится, жмет руки. Потом спускается вниз и натыкается на группу полуголых студентов, готовящих свое выступление. Они яростно и истово выплясывают рэп.

– Быстро одеться, – негромко приказывает ректор.

– Это наш номер, – отвечают ребята.

Ректор отворачивается.

Тогда мальчики бросаются к девушкам, которые держат их рубашки и смокинги. А Петров поднимается наверх и подзывает красивую проректоршу:

– Это что за курс без рубашек?

– Это первый актерский Божко.

– Курс распустить. Божко убрать.

Выпустил джинна из бутылки. Чем его так уж разозлил довольно невинный рэп? Спросить не у кого.

Последовала полная смена всей администрации. Нет больше красивой проректорши. Вместо нее испуганный молодой парень, не сведущий в актерском деле. Закончил Бугурусланский экономический. Дорожит местом страшно. Готов землю рыть.

Все преподаватели творческих дисциплин уволены, как не прошедшие конкурса. Который естественно никто не проводил.

Божко получает уведомление покинуть институт немедленно.

Родители студентов начинают судебную тяжбу. Петров идет на принцип. Институт кипит. Никто не учится. Все проводят собрания. Это уже пахнет настоящей катастрофой.

Все растеряны. Что типично – за актеров никто не заступается. Продолжают учиться операторы, режиссеры, журналисты, телеведущие.

Актерский факультет объявляется закрытым. Охране приказано не пускать никого из них в здание института. Списки вывешены при входе.

Федор Федорович пытается понять причину барского гнева и записывается к Петрову на прием. Но когда приходит, новая помощница, назначенная с утра, заявляет, что Петров срочно улетел в Италию.

Родители обрывают телефон Божко. Мастер утешает их как может и ищет пути сохранить курс. Ему поступают хорошие предложения – взять человек пять самых способных и пойти с ними в другой частный вуз. Как, позвольте, почему пять, а как же остальные?

Неожиданно из Италии приходит отмашка: курс оставить, сделать срочный добор до ста человек.

Божко в недоумении. Это что? Крыша поехала?