Волшебный насос

– Нужно качевое что-то. Чтоб драйв подчеркнуть. Мы ж качаем! Ох, какой у нас драйвище! Меня аж прет! – затянулся снова Сережа Ровный и прищурился, как Чеширский Кот.

– Волшебно! – опять прошептал Дима, всем своим видом напоминая древнего умудренного старца, погруженного в свою густую бороду, который вот-вот начнет левитировать от переполняющих его чувств.

– Ну а что качает?! – задумалась я. – Хм… Насос качает. А как, кстати, по-английски «насос»? – спрашиваю я.

– Ну «Рump», – лениво переводит Ровный.

– Волшебный насос! – выпалила я. – Как сказать «волшебный насос»?

– Чего-о-о? Волшебный насос?! – закатывается со смеху Сережа. – Ну, Наташ… Ты даешь! Это неприлично как-то даже!

И они с Прониным залились каким-то многозначительным смехом, смысла которого я не поняла. И немного даже покраснела.

– А чего тут неприличного? Я не понимаю. Ну и смейтесь! А по-моему, хорошее название. И «волшебно» тут есть, и то, что качает. Ты же сам сказал: «Нужно качевое что-то». Ну вот. Насос и качает.

Мой наив их веселил еще довольно долго. Но, успокоившись, они закурили, утерев выступившие слезы, и Пронин задумчиво сказал:

– «Magic Pump». Звучит. Пусть будет «Magic Pump».

Глава 16

Жили мы тогда очень счастливо, ибо творили, и весьма бедно, так как весь наш заработок был только с концертов. Много концертов, хорошо! Значит, сможем позволить себе купить вкусной еды и, может быть, даже какую-то одежду. Зарплата певицы, поющей несколько песенок под фонограмму в диско-клубе, разительно отличалась от доходов певицы из фанк-группы. Некоторое время «Пепелла» сильно меня выручала, но когда наши концерты стали пересекаться с моими субботними выступлениями в «Пепелле», то я, конечно же, выбрала «Magic Pump», несмотря на громадную финансовую разницу. Пришлось поговорить с Мишей, директором «Пепеллы», извиниться перед ним, поблагодарить за поддержку и уйти. Миша, будучи человеком внимательным и чутким, все понял и по-братски благословил на новую творческую деятельность. Точно уже не помню, но вполне возможно, что он даже дал денюшек просто так, чтобы я не сразу померла с голоду.

Нашей обычной пищей тогда было очень вкусное неприхотливое блюдо. Я не знаю, кто это придумал, но мы замачивали овсянку кефиром, слегка присыпав все это сахаром, ели за обе щеки и облизывались. Поговаривали, что в кефире содержится малое количество алкоголя, и таким образом мы даже умудрялись пьянеть без вина.

И вот однажды, нежданно-негаданно, когда я уже практически излечилась от стресса, связанного с моим попсовым прошлым, тревожно зазвонил телефон. Звук всегда имеет энергетический импульс, несущий информацию. Это я знаю теперь, прожив жизнь и написав несколько статей и работ на тему звучания. А тогда я просто это чувствовала. Бездоказательно.

Мне звонили из офиса очень известного по тем временам продюсера. Я прежде никогда не имела с ним дела. Просто слышала о его существовании. Пригласили на важный разговор. Ну о чем?! О чем еще можно говорить? Зачем?! Ах, как взбаламутили они меня этим звонком.

– Поезжай! Приглашают, значит нужно съездить. Не переживай. Ну хочешь, съезжу с тобой? – предложил Пронин.

– Хочу! Съезди со мной пожалуйста. Что-то мне одной стремно.

Но ничего особенно страшного там не оказалось. Ну продюсер, вполне себе обычный и не очень пафосный. Напротив, даже располагающей к себе дядечка. Оказывается, он решил купить у меня песни, те самые, которые мне запретили исполнять.

– Деньги же тебе нужны?! Нужны! Я знаю всю эту твою историю. Сочувствую. Но готов помочь! Я дам тебе пять тысяч долларов за все эти песенки. Видишь ли, ты все равно их уже петь-то не будешь… А я девчонке своей отдам. Я ее раскручиваю как раз, и репертуар этот ей подойдет. Давай! Пять тысяч! На дороге не валяются! Решай!

Ох, как велико было искушение! Нам так были нужны деньги! И на новый компьютер, и на жизнь, и микрофон мне купить, хм… да и вообще… Я посмотрела на Диму. Пронин скромно сидел на стульчике, мило улыбаясь и потупив взор, но мой третий глаз явственно различил сигналы опасности, подаваемые моим другом: «Не вздумай брать денег! Как только мы выйдем отсюда, деньги у нас отнимут, да еще и по башке дадут. Не пачкайся ты, сестра! Прорвемся без их подачек!»

– Спасибо, конечно! Если честно, мне бы очень не помешали сейчас эти деньги… – я сделала паузу, проследив краем глаза за реакцией Димы и поглядев в упор на продюсера. Дима остался непроницаем. Продюсер же насторожился.

– Но… Дело в том, что эти песни я никак не могу продать!

– Почему?! – брови продюсера изумленно взлетели. Он явно ожидал другого ответа.

– Да потому что, во-первых, я не автор. Автор Леня Агутин, и вы это прекрасно знаете. А во-вторых, я в эти песни душу свою вложила. Я их прожила. Понимаете?! Если вам очень они нужны, ну тогда поговорите с Леней, попробуйте с ним договориться. А я – нет. Не могу, да и не хочу. Еще раз спасибо! Мы, пожалуй, пойдем.

Дима какое-то еще мгновенье, словно находясь в ступоре, задержался на своем стуле, и мне даже пришлось потрепать его по плечу, чтобы он очнулся.