Волшебный насос

Я увидела симпатичную девушку, которая исполняла песню «Человек дождя» и танцевала мой танец! Тот самый танец, который я придумала сама для себя именно для этой песни. Я, не балетмейстер и не танцовщица вовсе, испытала гордость в тот момент. То есть первое чувство, меня посетившее, было радостным. Меня копируют! Значит, я молодец! Потом я посетовала, ибо образ девушки, ее стиль, ее имидж вовсе не соответствовали скопированному танцу и движениям! Ах, какое упущение! Эта походка, неуклюжесть, неловкое падение на ступени, «сумасшедшинка» – все это было выдумано мной для фантазийно-готической «девочки-хулиганки» в тяжелых ботинках, но никак не сочеталось с образом длинноногой девицы в коротком люрексном платьице. Куда смотрел ее продюсер?!

Да! Надо отдать должное! Пела она неплохо. Но, о чудо! Мои интонации, мои вокальные «штучки»! Девочка попыталась скопировать и мое пение. Вот тут мне стало обидно! Но нет! Не той обидой, о которой вы подумали. Наверное, тогда уже во мне проснулся вокальный продюсер. Мне стало обидно, досадно, что девочка не задумалась о своем видении песни, а предпочла изобразить то, что другая актриса так долго и старательно искала. Я поняла, что это ее провал. Невозможно петь, не испытывая своих личных эмоций, не зная истории того персонажа, которого ты играешь на сцене! Пустота!

А вскоре еще одна милая девочка перепела другие песни, из-за которых, собственно, и происходил сыр-бор в моем шоубизнесовском прошлом. «Ну, хоть какая-то определенность возникла», – подумала я.

Должна заметить, что и первая, и вторая копировали меня почти одинаково. Не сказать, чтобы они пели как я. Вовсе нет. Но всяческие мои «опевания», «глиссандочки», «фишечки» были безнадежно плохо ими воспроизведены в тех же самых эпизодах песни, где я это делала совершенно естественно и от души, а они лишь натужно подражая прежней певице. Ах, как это резало мой слух! Господа продюсеры! Если вы сейчас это читаете, никогда больше так не делайте! Найдите в певице прежде всего Душу! Что бы ни пело ваше протеже, оно обязано пропустить песню через свое сердце и душу! Иначе зачем вообще петь?!

А тем временем наш фанковый проект с группой «Magic Pump» продолжал успешно концертировать по столичным клубам, и даже более того! Про нас говорили, писали в газетах, журналах и показали несколько раз по тому самому «ящику» в очень популярной программе Дмитрия Диброва с говорящим названием «ПроСВЕТ».

Вскоре у нас тоже появился продюсер, благодаря которому мы отправились в наше незабываемое путешествие на легендарный джазовый фестиваль в город Монтре.

***

1997 год. Мы едем в Швейцарию! Путешествие туда происходило словно в тумане. Я даже не помню, каким образом мы там очутились. Самолетом ли, поездом ли? Перед поездкой состоялась серьезная встреча с продюсером и его сотоварищами по бизнесу. С нами провели предварительную беседу. Инструктаж, так сказать. …Как бы чего не вышло, вероятно. Ехали же большой компанией. (Если вдруг написалось слово «ехали», то, скорее всего, это был поезд. Да! Точно! Мы ехали поездом.) Нас, то есть музыкантов, было шестеро – барабаны, бас, две гитары, клавиши и я. Само собой разумеется, с нами отправился продюсер с супругой и еще несколько его товарищей, которых я вовсе не знала.

Ах, как же там оказалось красиво! Разум наш поплыл от воздуха, пейзажей и улыбчивых людей вокруг. Женевское озеро манило в него окунуться моментально, и мы, побросав вещи в отеле, тут же побежали купаться.

Водичка казалась прохладной, несмотря на то, что лето стояло весьма жаркое. Пляжа как такового не оказалось и вовсе… Во всяком случае, то место, где мы разложили наши полотенца, напомнило мне общественный травянистый берег Пироговского водохранилища. Вот когда выходишь на конечной станции Пирогово, то вся толпа из поезда массово направляется именно на такой импровизированный «пляжик». Такая картина всплывает из моих воспоминаний из далекого счастливого детства. Теперь уж тот берег Пирогово застроен, закрыт шлагбаумами, да и толпой теперь ходят в исключительных разве что случаях…

Итак, после омывания в водах Женевского озера мы пошли осматривать окрестности. Облачившись в свое самое нарядное эльфийское льняное длиннющее вязаное платье, я сняла босоножки и босая шлепала по набережной. Ах, вот, оказывается, что такое свобода! Мне казалось, что непременно все должны смотреть на меня, мол: «Вон, смотрите, идет девушка-эльф, босая, по городу!»

Наверное, в глубине души я предполагала произвести эффект. Но никто и не обратил на меня никакого внимания! Ну босая, ну платье красивое… Впечатление мне удалось произвести разве что на своих коллег музыкантов. Это они твердили: «Ну, Княжинская, ты в своем репертуаре. Не можешь ты как все. Надо обязательно выпендриться».

А я была так счастлива, что хотелось взлететь над этим озером, лесом, аккуратным городом, и чтоб мое белое платье превратилось в белые крылья.