Воображаемые жизни Джеймса Понеке

Но сегодня вечером мы намеревались бросаться в глаза, потому что мой Билли и моя Генри были со мной, и мы втроем шумно кружили по улице хороводом, то влетая в дверные проемы, то выбегая прочь из них, приподнимая шляпы, выкрикивая приветствия, покупая яблоки и апельсины у девушек, протягивавших нам свои корзины. Одеты мы были в лучшем виде – не слишком претенциозно, но определенно цветастее, чем обычно, спрятав лица под маскарадными масками, которые смастерила Генри. Мы наверняка являли собой примечательное зрелище, когда пересекали Лондонский мост в обратном направлении, чтобы направиться в Чипсайд, в когтистые объятия «Хвоста русалки». Мы были так счастливы в это головокружительное мгновение, сладкая троица, где все так или иначе влюблены друг в друга. Мы знали, что во всем разберемся; мир был полон возможностей. Мне столько всего хотелось от Лондона, но я не рассчитывал, что он даст мне людей, с которыми я смогу настолько сродниться.

Итак, мы вошли внутрь и оказались в толпе людей всех форм и размеров, всех цветов и конфигураций.

– Хеми! Билли! Генри! Проказники вы этакие! Идите сюда! У нас есть торт! У нас есть джин и пиво, и вино! – это прокричал Эрни, разъезжавший вокруг на плечах у человека, рост которого явно не мог быть меньше семи футов[69].

Еды и напитков действительно было в изобилии, и Билли с Генри казались вполне в своей тарелке, расхаживая под руку и даже без всякого стеснения обмениваясь поцелуями. Я мог только смотреть на это, и пить – джин, затем пиво, затем джин. Вокруг нас играла бойкая музыка, и я намеревался последовать примеру друзей и пуститься в пляс.

– Обожаю эту толпу, Хеми, – воскликнула Генри, садясь на место после джиги. – Здесь мы можем быть самими собой, кем бы мы ни были. Мне бы так хотелось, чтобы весь остальной наш мир тоже был таким.

– Ага. Все ошибки природы в гуще событий. – Это был Билли, перекрикивая особенно энергичную мелодию. – Ибо разве не все мы уроды? Дурак тот, кто думает, что он скроен по идеалу. Мы все выродки. И не только те, кто собрался в этой комнате.

Я не мог с этим поспорить.

– Конечно, ты прав. Но те из нас, кто об этом осведомлен, страдают от тех, кто пребывает в неведении.

– Ах, Хеми, какое счастье найти тебя. – Билли кивнул в сторону Генри, когда она сняла его руку с плеча, и направилась к бару. – Я люблю тебя почти так же сильно, как люблю свою девочку, и я не стесняюсь об этом сказать.

Ах, как распухло в груди! Билли улыбнулся мне так широко и с такой теплотой, что я почувствовал, как она заливает меня целиком. Она была между нами – эта великая любовь. Я осознавал умом, что она не могла быть для него тем же, чем была для меня, но я позволил себе отдаться тому, что ощущалось как жар его взгляда. Желание шевелилось во мне, не оставляя сомнений. Разве мы не объявили себя свободными самим нашим присутствием в этом месте? Разве мои чувства были не такими же настоящими, как любое из проявлений человеческой сущности в этой комнате?

С тех пор как я понял, что люблю Билли, я понял, что так же беззащитен, как и любой человек на земле. Я кожей чувствовал эту возможность получить от мира взбучку и стать отверженным. Но я это приветствовал. Я хотел лишь пребывать в этом чувстве, в этом невидимом нечто, обладавшим такой большой силой. И сгинуть в нем к чертовой матери? Возможно. Мне было все равно. Я хотел только быть ближе к нему, и если бы я не смог его получить, я бы прожил остаток своих дней, наслаждаясь сладостью его близости, роскошным присутствием чего-то еще, повисшего в воздухе между нами. В равной мере и болью, и удовольствием. В равной мере и движением, и неподвижностью. Ах, Билли Нептун, завитки твоего имени вписаны в самую мою сущность до сих пор. Но тогда? Я обманывал самого себя. В ту ночь я обманывал самого себя даже больше, чем обычно.

* * *

Эрни с Эсме были полны решимости перезнакомить тех из нас, кто еще не встречался. И в самом деле, среди приглашенных было намного больше очень низкорослых людей, чем мне доводилось видеть, и намного больше высоких. Там был самый тяжелый мужчина в Британии, а также очаровательная мисс Темпл, хотя они были соперниками, и их было предпочтительнее держать в разных концах паба, но не на втором этаже, как намекнула Эсме.

– Ему везет, – сказала мне мисс Темпл, кивая в сторону своего противника. – Он от природы тяжелее, и у него намного больше богатых покровителей. Мне же приходится постоянно есть, чтобы поддерживать вес, необходимый для привлечения зрителей. Три четверти из моего дохода уходит только на еду!