Воображаемые жизни (с иллюстрациями)

женщины, целуя края его драгоценного плаща. Одна из них, по имени Пантея, была дочерью знатного человека из Агридженто. Ее должны были посвятить Артемиде2, но она убежала от холодной статуи богини и хотела подарить свою девственность Эмпедоклу. Однако никто не видел меж ними знаков любви, ибо Эмпедокл хранил божественное бесстрастие.

Он говорил только эпическим размером и на ионийском на-речии, хотя народ и его последователи употребляли дорий-ское. Все движения его были священны. Он приближался к

людям только исцелять или благословлять, большую же часть

времени проводил в молчании. И никто никогда из шедших

за ним не видал его спящим. Его видели неизменно величе-ственным…

Пантея была одета в золото и тонкую шерсть. Волосы ее

были убраны по роскошной моде изнеженного Агридженто.

Ее груди поддерживал красный пояс, и подошвы ее сандалий

были напитаны благовониями. К тому же была она прекрасна, у нее было стройное тело и цвет его возбуждал желания. И все

же нельзя было утверждать, что Эмпедокл любил ее, скорее он

ее жалел.

Случилось так, что дыхание прилетевшего из Азии ветра

принесло на сицилийские поля чуму3. Многих эта беда кос-1 Кратер — вид древнегреческого сосуда с широким горлом; обычно его использовали для смешивания вина с водой.

2 Артемида у древних греков была в том числе богиней женско-го целомудрия.

3 В старину бытовало представление, что многие повальные болезни разносятся ветром; отсюда старинный термин «поветрие».

8

нулась своими черными пальцами. Даже животные устилали

своими трупами луга, и всюду виднелись мертвые овцы с об-лезшей шерстью, с разинутыми и обращенными к небу глотка-ми и с разбухшими боками. Этой болезнью занемогла и Пантея; она упала к ногам Эмпедокла и более не дышала. Люди, бывшие рядом, подняли окоченевшее ее тело и омыли его вином и благоуханной водой. Они развязали красный пояс, сжи-мавший молодые груди, и обвили ее пеленами1. Полуоткры-тый рот Пантеи стянули повязкой, и впалые глаза ее не отра-жали свет.

Эмпедокл взглянул на нее, снял золотой обруч со своей головы, и возложил на Пантею. Он возложил на ее грудь гирлянду из лавра, пропел никому неведомые стихи о переселении

душ и трижды приказал ей встать и пойти. Толпа была объята

ужасом. После третьего призыва Пантея вышла из царства теней; тело ее ожило, и она встала на ноги, вся закутанная в по-гребальные покровы. Так народ увидел, что Эмпедоклу дано

воскрешать усопших.

Пизианакт, отец Пантеи, пришел поклониться новому богу.

Под деревьями были установлены столы, дабы совершить в его