Воображая город: Введение в теорию концептуализации

…соотносить вспышки агрессии с расписанием игр футбольного чемпионата, или, возможно, фазой Луны, или с уровнем безработицы. Или даже с чем-то сравнительно неожиданным, как, например, со скидками на авиабилеты. Это ритмы коллективного настроения [там же: 13].

Очень знакомый ход: сколь бы гетерогенны ни были сами феномены, их связность, упорядоченность, ритмичность – суть факты коллективной жизни sui generis.

Эмиль Дюркгейм для выражения этой интуиции коллективного целого позаимствовал выражение Grand Être – «высшее существо». Но в эпоху больших данных образ города как большого животного перестает быть метафорой. Теперь мы имеем дело не с совокупностью индивидуальных действий в пространстве и времени, а с «ритмами самого города» [там же: 16]. Это больше не единичные события агрегируются в базы, это скрытое коллективное целое являет себя

во вспышках бинарных данных. В них зашифрованы миллиарды мелких решений, миллионы жизней в движении, циклы целой экономики и, уже на границе восприятия, вздохи и следы медленного распада империи [там же: 17].

Цифровое дюркгеймианство – социологическая версия датаизма. Идеи Дюркгейма – социальный холизм, реальность sui generis, коллективные представления, символические репрезентации, морфологические факты, моральная плотность – обретают новую убедительность в нарративах датаистов. А мы, в свою очередь, получаем образ города как единого целого, не сводимого к сумме своих частей.

Что может быть ему противопоставлено?

Первое решение – «Назад, к Тарду!». Целое меньше своих частей, а агрегированные данные – просто еще один актант плоского городского мира, точнее, еще одна сеть в дополнение к телевизионной и канализационной. Это решение Латура [Latour 2012].

Второй ход предлагает сам Гринфилд – «Назад, к повседневности!». Точность, с которой он воспроизводит нарратив датаистов, не должна вводить в заблуждение. Задача Гринфилда – не укрепление мифа о цифровом Левиафане. Напротив, отправная точка его анализа – повседневные практики, незаметно трансформированные технологической интервенцией:

Этот способ видеть город так поразителен, так нов для нас и так завораживает, что мы рискуем неверно его прочесть и извлечь из него ошибочные уроки. Да, мы теперь можем фиксировать ритмы города при помощи технологий. Но что еще важнее – сетевые цифровые информационные технологии стали для нас господствующим способом переживания повседневности. В некотором важном смысле этот класс технологий сегодня опосредует все, что мы делаем [Гринфилд 2018: 17].

И здесь Гринфилд находит союзников в лице социальных географов и исследователей материальной культуры, увидевших в датаизме опасность реификации изучаемых территорий, уход в абстрактные репрезентации вместо исследования повседневного опыта горожан [Tilley 2019: 2].

Третье решение – «Вперед, к онтологическому релятивизму!». Этот ход объединяет социальную топологию Джона Ло и теорию ассамбляжа Мануэля Деланды. Новые репрезентации города не нависают над самим городом в безвоздушном пространстве данных, не пронизывают его насквозь и не собирают его в монолитное целое подобно цифровому суперклею. Они вложены в него и рядоположны иным феноменам городской жизни как элементы гетерогенного городского ассамбляжа или как объекты сетевого пространства (аналогичные мусорным бакам и городским идеологиям).

Четвертое решение – «Вперед, к теории действия!». На смену эпохе Больших Данных приходит эпоха Активных Данных. Данные действуют и могут преобразовываться в действия без участия человека. Беспилотный автомобиль тренируется на больших данных, но не это его конститутивный признак, а то, что он способен реализовывать принятые (на основе данных) решения самостоятельно. Увлекшись разговорами о сенсорах и алгоритмах, мы забыли об актуаторах, но именно с ними связано следующее радикальное изменение городской жизни.