Воображала

— Я испрошу бога передать мне не только ваше династическое право, но и ваш облик. Я убью вашего мужа, милая императрица. Я сделаю то, на что не решилась ваша сестра, и чего никогда не сделаете вы. Не ради власти, моя дорогая, власть мне скучна. Но ваша сестра струсила, а я все исправлю. Я сделаю эту страну великой. Никто так и не узнает, почему третья дочь в семье, милая и совершенно не созданная для власти, обнаружила в себе силу для того, чтобы привести в порядок страну. Мне так жаль, моя императрица. Без сомнения, проливать вашу святую кровь кощунственно. Я уважаю выбор нашего бога, но не могу поступить иначе. Потому что это нужно моей стране.

Эмилия коснулась рукой моей щеки, посмотрела на меня снизу вверх. Я поняла, она говорит правду. Она и вправду не желает власти. Она делала это ради Империи. И я понимала ее, как никогда не надеялась понять идущих Путем Зверя. Я, наконец, увидела, что скрыто у них внутри. То же самое, что я держала снаружи.

Долг. Их свет внутри — мой свет снаружи. Их тьма снаружи — моя тьма внутри. Как непросто устроены люди, подумала я. И, строго говоря, мне хотелось уступить ей. Пусть бы она забрала мое тело. Я бы отправилась в Непознаваемое, к сестре, в царство нашего бога, распрощавшись со всем, чего я никогда не была достойна.

Я поняла, что и ехала сюда, еще ничего не зная, с тайным расчетом на то, что здесь что-то не так. Когда Децимин сказал, что не может вернуться сам из-за проклятья ведьмы, я что-то почувствовала, подумала, не лжет ли он мне.

Из милосердия, но не только, я отправилась сюда. Все это время я тайно желала исчезнуть. И как близко была эта возможность, воистину, стоит бояться своих желаний.

Но я ничего не боялась. Я смотрела на Эмилию завороженно, словно мышь на змею. Я видела в ее глазах свою смерть, благородную смерть. Как хорошо уступить другому, более достойному. Как хорошо не думать о последствиях.

Северин отодвинул Эмилию, заглянул мне в глаза, заискивающе улыбнулся.

— Что до твоего ублюдка от сумасшедшего, так с беременной женщиной могут приключиться очень разные неприятности.

Он положил руку мне на живот. В этот момент с меня слетело все отчаянное безразличие, исчезло желание бросить все, ушла покорность судьбе, какой бы она не была. Горе утопило все: ответственность, гордость рода, саму страну. Но мой нерожденный ребенок заставил меня вспомнить о том, что я ответственна за еще одну жизнь, самую главную. Я подалась к Северину вместе со стулом, вцепилась зубами в его горло, сжала челюсти и почувствовала, как обжигающе горяча кровь.

Я не ожидала от себя подобной силы и такой яркой злости тоже. Когда-то я кусала горло Аэция, надеясь перегрызть его. Сейчас я была к этому намного ближе. Во рту я чувствовала скользкую плоть и соленую кожу, горячая кровь все пребывала, и когда Северин схватил меня за волосы, я не почувствовала боли. Я услышала, как засмеялась Эмилия.

Время исказилось вместе с пространством. Я понятия не имела, сколько минут провела вцепившись в горло Северина. Наверное, меньше одной. Когда он ударил меня по лицу, в голове зазвенело с надрывом, болезненно. Я сплюнула его плоть и кровь, бывшие мне отвратительными и в то же время желанными. Северин отскочил, он прижимал руку к шее, между пальцами сочилась кровь.

— Ради нашего бога, приложи что-нибудь, — сказала Эмилия.

— Безмозглая дрянь, — прошипел Северин, и отчего-то, может от тумана в голове, я не поняла, ко мне он обращается или к Эмилии. Северин достал из кармана нож, подошел ко мне, одной рукой взял меня за подбородок, другой неловко срезал кусок моего платья. Получилось у него неаккуратно, он оставил на моем бедре длинные царапины, но я не позволила себе издать ни звука. Внутри занервничал ребенок, я закрыла глаза и глубоко вдохнула.

Прости, мышонок, подумала я, у меня получается быть твоей злой на весь мир мамой, а не осторожной.

— Потерпите, — сказал Северин. — Ах как жаль, что я не могу вырезать из вас ребенка, раз вы так им дорожите. Нет, вы должны быть живы, милая, когда все начнется. И в презентабельном виде. Но я тоже хочу причинить вам боль за то, что сделали мне вы.

Он тесно прижал кусок ткани к шее, зашипел.

— Как досадно! Ну как же досадно! Знаете, что еще досадно? Вы, наверняка, не знали, что вовсе не господин Флавий отравил ваших матушку с батюшкой. Конечно, у него были мотивы. Безупречные мотивы. И у него нашли яд, убивший их. Но вовсе не он отправил на тот свет ваших родителей. Мы занимались всем, что было связано с полицией. Купили тех, кого нужно было, подстроили все, что было необходимо, чтобы господин Флавий попался в ловушку. Но яд подсыпала ваша ненаглядная сестра. И о, она сделала это не дрогнувшей рукой.

Я засмеялась.

— Ах, вы нелепый злодей, господин Северин, — сказала я. — Неужели не думали, что я знаю куда больше вашего?

Впервые я говорила с такой уверенностью, никогда еще я не ощущала себя настолько непобедимой. Как глупо это было в окружении людей, желавших призвать моего бога на землю.