Вопреки року (СИ)

Память подсказывала, что чаще всего она ела в доме родителей или брата. Конечно, родные не могли спокойно смотреть, как чахнет дочь, и делали то, что было в их силах. Сама же она заглядывала сейчас в бездонные тайники фэа и не находила ничего из того, что прежде составляло смысл ее жизни. Ни мыслей, ни чувств. Ничего, на что можно было бы опереться и утешить плачущую от тоски фэа.

Она оступилась, и кто-то из эльдар услужливо помог, поддержав за локоть.

— Благодарю, — слабым голосом прошептала она.

Незнакомая эльдиэ кивнула, пристально глядя в глаза, словно спрашивая и сомневаясь, можно ли оставить ее, Лехтэ? Как она себя чувствует?

А той казалось, что внутри все покрылось патиной. Одеревенели мышцы, застыла кровь.

И вдруг в этот самый момент потрясенный вздох прокатился по группе нолдор, собравшихся на главной площади перед осиротевшим дворцом, растекся по улицам, и Тэльмиэль, подняв голову, выдохнула вместе со всеми, застыв от изумления подобно каменному изваянию. Ибо с восточного края неба, из-за острых пиков Пелори, поднимался свет.

Нет, не тот, к которому они уже успели привыкнуть, и не прежний свет Древ — ведь чудес не бывает. Но тот, который чем-то отдаленно напоминал Лаурелин, только в сотни, в тысячи раз ярче и жарче.

— Кто ведет ладью? — прозвучал вопрос.

Его сейчас задавали себе все эльдар.

— Цветок или плод?

Небеса светлели, окрашиваясь в фиолетовый, затем в розовый и, наконец, в пронзительно-яркий, нестерпимо-голубой цвет. Проходили мгновения, часы, а эрухини стояли, не в силах оторваться от удивительного зрелища.

А необычайный светильник все выше и выше забирался на небосклон, прогоняя с исстрадавшейся земли беспросветную тьму и холод. Все короче и бледнее становились тени, забираясь вначале под кроны деревьев, затем под кусты, ну, а после окончательно, со стыдом исчезая.

Зазвенела капель, безудержная и бурная, с шумом вскрылись реки в горах. Вспучился, покрылся ноздреватыми порами лед, побежал по полям говорливыми ручейками.

Лехтэ зябко поежилась, а потом вдруг скинула плащ и простерла руки навстречу светильнику. И тогда тепло, животворящее и звонкое, разбежалось по жилам.

Что случилось? Она никак не могла понять. Только сердце радовалось, что больше не нужны факелы с их колеблющимся, неверным светом. Хотелось бежать, и можно было подумать, будто сможет она догнать ушедших и разогнать тени.

Голова немного кружилась, и Лехтэ прислонилась к стволу ближайшего дерева.

— С тобой все хорошо? — спросила незнакомая дева.

— Еще не знаю, — ответила ей, покачав головой, Тэльмиэль.

И в вдруг в толпе нолдор кто-то запел. Слова о жизни и радости звучали необычайно, непривычно громко, но, странное дело, отчего-то не хотелось больше бежать и прятаться, словно мышь в нору, а мысли о прошлом вызывали в груди непривычное, странное чувство, которому она пока не могла найти объяснения.

Вздохнув глубоко, Лехтэ выпрямилась и, поблагодарив нолдиэ, подобрала плащ и пошла к выходу с площади.

Что случилось с ней? Может, новый светильник разогнал тени не только в городе, но и в ее сердце?

Мысли путались, и она решила, что стоит, пожалуй, просто немного пройтись пешком. Тэльмиэль всегда любила думать ногами.

Так она и поступила.

====== Глава 2 ======

Мокрый снег то и дело налипал на туфли, и Лехтэ останавливалась, чтобы сбить его. Тирион, до сих пор пустой и покинутый, словно обретал второе дыхание. Переулки, совсем недавно темные и безжизненные, вдруг стали сияющими от яркого золотого света и как будто нарядными. Взошедший огненный шар разогнал густой, липкий мрак, и Лехтэ, идя вперед, уже больше не вздрагивала, выискивая взглядом тени.

Странное, непривычное чувство в некогда безопасном, благословенном Амане — страх. Искажение, как сказали бы мудрые? Возможно. Пусть так. Но разве они не допустили однажды, чтобы беда проникла в ее родной дом? И на кого теперь положиться ей, кому верить?

Тельмэ вздохнула. Нет больше с ней тех, кто, казалось, будет всегда — ни мужа, ни сына. Все ушло безвозвратно, как вода сквозь пальцы.

А вокруг так радостно звенели прозрачные ручейки! Крупная капля повисла на самом кончике ветки, качнувшись, дрогнула и упала вниз. Нолдиэ остановилась, чтобы полюбоваться на дивное зрелище — как играют на воде блик золотого светила.

Яркие лучи с непривычки слепили глаза, и она то и дело прикрывала их пальцами, но вернуться в дом, конечно, никак не желала.

Те эльдар, кто не успел воочию увидеть первый восход, теперь выходили на улицы. Дети бегали, радуясь, крича и хлопая в ладоши, а музыканты, настроив инструменты, начинали играть, и мелодия выходила на удивление радостная и легкая.

— Alаsse, Тэльмиэль, — услышала она добрые, приветливые слова и, обернувшись, увидела Арафинвэ.

— Рада видеть тебя, aran, — отозвалась она.