Вопреки року (СИ)

Тьма метнулась в сторону Тьелпэ и обвила его плотным коконом. Атаринкэ выдернул у сына стрелу из плеча, а Лехтэ громко, пронзительно вскрикнула и… вдруг проснулась.

«Что это было?» — подумала она, садясь на земле и потирая лоб.

Вокруг как будто ничего не изменилось — все тот же ручей и цветы, вот только на ветке, с любопытством поглядывая на нее, сидит соловей. Лехтэ улыбнулась ему, протянула руку, а потом вдруг подумала, не достанет ли осанвэ до смертных земель? И открыла разум для поиска.

Мысль блуждала, разбирая увиденный сон на детали.

Тьма. Что значит она? Ничего хорошего, вероятно. Зло и беды. Там, в Эндорэ, они ходят вокруг да около, норовя выпростать в неподходящий момент смердящие лапы и схватить — это она хорошо помнила по рассказам отца и деда.

Но где тьма, там есть и свет, верно? Есть радость, веселье, музыка.

«Что же там произошло?» — размышляла Лехтэ.

Ясно ведь — что-то случилось. Однако оба они, — и муж, и сын, — живы. Нити, что связывают ее фэа и их, не оборвались. Хотелось полететь туда, вперед, помочь хоть чем-то. И тогда она распахнула разум для осанвэ. Быть может, она сможет дозваться Атаринкэ? Что, если он почувствует ее?

То, что надо было сказать, шло из сердца.

Это не было речью в полном смысле этого слова, скорее песня. И еще танец. Рождались слова о счастье, радости, и между делом она зачем-то вплетала в мотив названия трав и еще какие-то странные, непонятные ей слова. Было ли это предвидние? Возможно. Во всяком случае некоторое время спустя она сама не могла объяснить произошедшее никак иначе.

Неожиданно перед гдазами Искусника предстал образ смеющейся и танцующей Лехтэ. Его жена что-то пела о свете и счастье, об их любви и сыне, о травах и порошках, что стоило добавить в почти готовое противоядие.

Куруфинвэ замер, боясь прогнать видение и старался запомнить каждое слово, уделял внимание жестам и мелодии. Как только оно исчезло, он лишь вздохнул и принялся следовать только что полученной инструкции.

Формулу яда ему все же удалось установить, но на это ушли сутки, еще столько же понадобилось на подбор средств, что могли бы нейтрализовать его. Расчет был верным, но Искусник не учел одного — темной магии Ангамандо. Незнакомый с нею прежде, он не знал, как подступится к решению этой задачи, а, значит, и как спасти сына.

Куруфинвэ тщательнейшим образом повторил все слова и даже жесты любимой, но эффекта по-прежнему не было. Что-то ускользало, что-то важное, чему он не придал значения.

— Арфа! Там звучала арфа…

— Кано-о-о! Вставай!!! Нет, не ирчи. Быстро бери инструмент. Нет, не лютню. Да, важно. Сейчас. В мастерскую, скорее.

Встреченные ими нолдор были сильно удивлены взлохмаченным королем, босиком бегущим со своим братом в сторону мастерских и складов с арфой. Однако лишних вопросов не задавали, лишь пара верных предложила помощь.

Тем временем целители уже не знали, чем еще помочь Тьелпэринквару, которого лихорадило третьи сутки. Песни и травяные отвары поддерживали его, но исцеление не наступало.

Макалаурэ внимательно выслушал брата, уточнил и заиграл. Мелодия, идущая от сердца, сыгранная видевшим свет Древ и искренне желающим помочь, развеяла чары тьмы и золотой искоркой скользнула в сосуд с противоядием.

Оставив уставшего брата одного, Куруфинвэ бросился в шатер к сыну, где при помощи целителя смог влить несколько глотков только что приготовленного лекарства.

Дивный свет становился все ярче и жарче. Отвыкшие от тепла, усталые, познавшие боль потерь нолдор впервые за долгое время улыбались. Изредка даже звучал смех и тихое пение.

Не было известно, как долго золотые лучи будут согревать землю, но сомнению не подлежало, что эльдар нужен отдых.

Раздав все необходимые распоряжения и убедившись, что его помощь никому сейчас не нужна, Нолофинвэ буквально рухнул на расстеленное на земле одеяло — прятаться от нового светила в шатре не хотелось совершенно. Он не слышал, как старший сын заботливо укрыл сверху своим плащом, и немного позже дочь, оставив наконец племянницу с ее отцом, положила под голову свернутое несколько раз платье.

Голоса не смолкали ни на мгновение. Конечно, эльфы старались помнить, что они уже не в Амане, и где-то рядом враг, но они даже не догадывались, что уже давно не одни.

Несколько пар глаз пристально наблюдали за нолдор, а немногим позже их когтистые лапы поспешили донести вызнанное. Господин будет доволен, возможно, даже даст свежее мясо, которое еще способно ползать, хрипеть и всегда так забавно пытается оттолкнуть от себя или других «порций» морду и зубы.

— Финдэ, чего ждем? — Айканаро подошел к старшему брату. Нетерпение горело во взгляде, казалось, он готов был отправиться прямо сейчас, вместе с братом, сестрой, и как ни странно, Аракано, которые были неподалеку и явно знали о разговоре.

— Нолофинвэ объявил привал, — спокойно ответил Артафиндэ. — Почему бы тебе не воспользоваться случаем и не отдохнуть?

— Я хочу в новые земли, увидеть этот мир и наконец поквитаться с… Морготом, — в последний момент он все же изменил имя. Или же просто хотел назвать падшего валу прежним?