Вопреки себе (СИ)

Да, он не любит её и никогда не простит того, что ревнивая любовница разлучила его с единственной девушкой, которая смогла зажечь его сердце, но он сделает это ради своего ребёнка. Матушка, разумеется, будет категорически против подобного мезальянса, но Александр принял окончательное решение и не отступит. Только этот ребёнок сможет залечить его сердечную рану, ему он отдаст всю любовь, которая осталась в его сердце. Он непременно должен стать хорошим отцом и воспитать своё дитя в любви и достатке, сделать из него приличного человека. Это его отцовский долг, и он его выполнит!

На мгновение Александр представил себе выражение лица Жаклин, когда он объявит ей о своём решении, и криво усмехнулся. Наверняка, она упадёт в обморок от счастья, ведь её подлый план полностью сработал, и он сам, увы, помог ей в этом. Если бы только он поторопился, не задержался так долго в Париже, поддавшись гордыне и пустым обидам, они с Адель могли бы…

Так, стоп! Хватит этих «а если бы»! Постоянно сожалеть об упущенных возможностях и совершённых ошибках — это путь в никуда. Сожалея о прошлом, он не изменит настоящего, а лишь увязнет в горьких воспоминаниях, словно в трясине.

Да, он любит Адель, любит безумно, до дрожи, при одном воспоминании о ней у него мучительно заходится сердце, он никогда не сможет забыть о ней, но… она осталась в его прошлом, а думать нужно о будущем. Нужно отпустить её из своей жизни, храня любимый образ глубоко в сердце. Их пути разошлись… и похоже, что не только их. Мишель и Ольга теперь едва ли смогут развивать свои отношения.

Что же теперь будет с Ольгой? Александр печально вздохнул, от всей души сожалея, что его сестра так неосторожно влюбилась в Михаила. Князь вернулся в Россию, и они с Ольгой могут лишь переписываться, не более. Вряд ли Вяземский станет завязывать серьёзные отношения с сестрой человека, сломавшего жизнь Адель, а именно так видит ситуацию Мишель. Жаль, они с Ольгой могли бы составить прекрасную пару. И именно он, Александр, виноват в этом…

Господи, с какой невероятной быстротой он умудрился сломать столько судеб сразу, включая свою собственную! Адель, Ольга, Михаил, Оболенский… Не слишком ли много жертв оказалось у его слепой жажды мести? Как теперь ему жить с этим?

Он ведь искренне хотел забыть о клятве и просто быть счастливым! Хотел очиститься от ненависти, отпустить душу на свободу и позволить себе любить, мечтал быть рядом с любимой, засыпать и просыпаться вместе с нею, растить детей… Именно так и должно было всё случиться! Они ведь недаром полюбили друг друга! Их встреча с Адель была предопределена свыше, в этом Александр не сомневался, как и в том, что никогда не сможет больше полюбить. Так почему, Господи?! Почему они потеряли друг друга?

Внезапно Александр снова сердито одёрнул себя: опять он начинает ныть, словно истеричная девица! Нет, этого не будет! Он не сдастся на милость судьбы, каким бы жестоким не стал её приговор!

Как ни старался граф Бутурлин думать только о предстоящей беседе с Бенкендорфом, прикидывая его возможные вопросы и свои объяснения, мысли его упрямо возвращались к одному и тому же: сейчас, в этот самый момент, Адель и князь Оболенский находятся в супружеской спальне, у них первая брачная ночь…

Богатое воображение рисовало Александру безжалостные по своей яркости и откровенности картины: обнажённая новобрачная в объятиях своего мужа, он целует её мягкие, податливые губы, перебирает длинные, шёлковые пряди волос, касается нежной кожи… Ревность жгла, словно адское пламя, пожирая его изнутри, причиняя почти физическую боль и оставляя после себя пепел горьких воспоминаний. Его губы так отчётливо помнили вкус её губ и шелковистость кожи, а в ушах до сих пор звучал её нежный голос, когда Адель шептала его имя в порыве страсти или вскрикивала от наслаждения в его объятиях. Это было так недавно… а теперь всё это принадлежит её мужу. Он, Александр, отныне не имеет никаких прав на ту, для которой стал первым мужчиной, а она для него — первой настоящей любовью.

О, как же много ему понадобится времени, чтобы смириться с тем, что его любимая теперь отдана другому! Но выбора нет.

Как бы ему хотелось увидеть её ещё хоть раз! Хоть на пару минут… Если ему суждено выбраться из тюрьмы и покинуть Петербург, он хотел бы ещё раз заглянуть в любимые тёмные глаза и попросить прощения, прежде чем расстаться с Адель навсегда…

***

Было без четверти десять утра. Граф Бенкендорф уже опаздывал в Зимний: у него была назначена аудиенция у Государя на одиннадцать часов, а ему необходимо было ещё раз перечитать доклад, который граф специально подготовил к этому дню.

Но, когда ему сообщили, что задержан некий иностранец, в котором опознали сына бывшего декабриста, граф решил допросить его сам, особенно, когда услышал фамилию Бутурлин.

Он знал Павла Бутурлина лично — они вместе воевали с Бонапартом и были знакомы достаточно близко. Бенкендорф считал Бутурлина отчаянным сорвиголовой, чересчур порывистым и прямолинейным, но ни разу открыто не конфликтовал с ним. Хотя… повод был.