Вопреки себе (СИ)

Они с Бутурлиным познакомились за три-четыре года до войны, и одно время соперничали за внимание одной и той же девушки. Машенька… или Мария Горина, дочь отставного полковника.

Она была очаровательна, и Бенкендорф даже подумывал о том, чтобы просить её руки, настолько сильно озорной нрав и хрустальный смех этой девушки покорили его, но, увы, его опередил граф Бутурлин. Отец Машеньки посчитал, что молодой, родовитый граф самая удачная для неё партия, да и сама девушка сразу же влюбилась в красавца-Павла. Они обручились буквально через неделю после первой встречи, а через полгода Машенька стала графиней Бутурлиной, и разочарованный, отвергнутый Бенкендорф вынужден был смириться.

Позднее, когда он снова встретился с Павлом в армии, они с Марией уже растили маленького сына. Бутурлин постоянно рвался в атаку, словно нарочно лез под пули, проявляя недюжинную отвагу, которую Бенкендорф считал неоправданным риском и глупостью. Каждый раз, когда Бутурлин получал какую-нибудь очередную царапину или лёгкое ранение, Александр Христофорович задумывался о том, как тяжело будет Мари, если её неугомонный муж погибнет в бою. Но уговорить Павла не рисковать собою понапрасну было поистине невозможно, ибо более упрямого человека Бенкендорф не знал. Потому и не удивился, когда выяснилось, что Бутурлин примкнул к декабристам.

Никто не знал о том, что изначально имя графа Бутурлина было в списке тех бунтовщиков, кого должны были повесить, но буквально перед самой казнью Император смягчил приговор и существенно сократил этот список. И просили за Бутурлина не только его ближайшие друзья — Вяземский и Оболенский, но и Бенкендорф. Опять-таки, из-за Мари и её детей. Таким образом, Бутурлин остался жив, но лишился дворянства и отправился в Сибирь. О его смерти Бенкендорф узнал уже позднее.

Итак, неужели в Петербурге вдруг объявился его сын? Через столько лет… Для чего? Да ещё и под чужим именем! Уж не мстить ли за батюшку? Вдруг в столице зреет новый заговор против Императора? Нужно допросить этого мальчишку и вытрясти из него правду любой ценой.

Когда порог кабинета шефа жандармов переступил высокий, темноволосый молодой человек, Бенкендорф едва сдержал удивлённый возглас: Александр Бутурлин был точной копией своего отца.

Граф Бенкендорф обладал очень хорошей памятью на лица, что было весьма полезно для его должности, и с удивлением разглядывал Александра, сравнивая его с покойным родителем: те же ярко-синие глаза, упрямый подбородок, густые, тёмные волосы, высокий рост, телосложение — перед Бенкендорфом словно стоял сам Павел Бутурлин, тот, молодой и горячий не в меру.

Александр, в свою очередь, молча и настороженно глядел на человека, который держал в страхе всю Россию. Бенкендорф оказался именно таким, каким он его и представлял: высокий, подтянутый, с отменной военной выправкой и цепким взглядом истинного полицейского. Его волосы, хоть и с заметной проседью, всё ещё хранили следы былого пшеничного оттенка, хоть большую их часть граф уже успел растерять, зато аккуратные усы и бакенбарды оставались такими же, как в молодости. Граф был в парадном голубом мундире, видимо, готовился отправиться на очередной военный смотр вместе с Императором. Значит, приговор Александру либо уже вынесен, либо решение шеф жандармов решил отложить на потом.

— Так-с… — задумчиво протянул Бенкендорф, негромко постукивая костяшками пальцев по лакированной поверхности своего рабочего стола, — значит, Вы — молодой граф Бутурлин, не так ли?

— В настоящее время, моё имя — Алекс Гордон, граф Хантли, подданный Её Величества Королевы Виктории, — холодно ответил Александр, воинственно вздёргивая подбородок.

— Если бы я не знавал Вашего батюшку лично, юноша, я, возможно, и поверил бы в это, но Вы настолько сильно похожи с Павлом, что отрицать родство бессмысленно, — насмешливо возразил Бенкендорф.

— Я и не думал отрекаться от своего отца, граф, — спокойно возразил молодой человек. — Я всего лишь сменил имя, использовав для этого вполне законный способ — покупку графского титула. Любой желающий может сделать это.

— Разумеется, — кисло улыбнулся Бенкендорф, — если у любого желающего имеются средства для этого. Интересно, откуда у человека, лишённого титула и состояния, взялись настолько огромные деньги?

— Прошло двенадцать лет, граф, — парировал Александр. — Как видите, я сумел неплохо преуспеть и обеспечить своей семье достойное существование.

— Что ж… допустим, — хмыкнул шеф жандармов, — но отчего Вы вдруг решили навестить Родину, молодой человек? Внезапно проснулась тоска по российским берёзкам? Или… были более веские причины?

— Разве мне запрещён въезд в Россию, граф? — удивлённо приподнял бровь Александр, нимало не смущаясь издевательского тона Бенкендорфа. — Меня безосновательно обвинили в подделке документов и заставили провести ночь в камере. Могу я узнать, что не так с моими бумагами?

— Мы получили сообщение из Британского посольства нынче утром, — сухо ответил Александр Христофорович. — Бумаги в порядке, здесь Вы не солгали… но дело не только в них.