Вопреки себе (СИ)

Напрасно Адель днями и ночами внушала самой себе, что Александр Бутурлин — не тот мужчина, в кого стоило влюбляться. Он и сам не знает, чего хочет. Клянётся в страстной любви к ней, а сам в это же время делит ложе с молодой женой, которая родила ему дочь. Жаклин была слишком привлекательна, по мнению Адель, чтобы он смог устоять перед её прелестями.

Когда наступала ночь и Адель укладывалась в постель, она неизменно думала о том, что сейчас руки Александра обнимают Жаклин, его губы блуждают по её телу, и в этот миг он точно не думает ни о ком другом, кроме своей жены, несмотря на свои лживые клятвы. Как мужчины могут так легко разделять любовь и плотские утехи? Как Александр может без зазрения совести дарить ласки нелюбимой женщине, больше того — презираемой им! Это было выше понимания Адель. Она с грустью пришла к выводу, что предмет её грёз — двуличный и лживый человек, верить словам которого не стоит.

А верить так хотелось! Душа, без веры в светлое и прекрасное, начинает чахнуть. Молодая, красивая, женственная и чувственная, Адель всем своим исстрадавшимся сердцем жаждала любви во всех её проявлениях. Но любовь хороша лишь тогда, когда она взаимна и не постыдна, а княгине Оболенской было отказано и в том, и в другом…

Ответить на чувства мужа она была не в состоянии, а наблюдать за его молчаливыми страданиями с каждым днём было всё тяжелее. Адель старалась быть с ним рядом чаще, улыбаться ему, уделять внимание, беседовать, но Владимир Кириллович неосознанно использовал её чувство вины против неё самой. Он всякий раз пользовался моментом, чтобы лишний раз коснуться руки супруги, подольше задержав её в своей ладони, бросал на неё восторженные взгляды, под которыми княгиня лишь смущенно опускала ресницы и беспомощно краснела, догадываясь, о чём муж думает сейчас. Эта своеобразная игра не приносила радости ни одному из супругов.

В конце антракта к князю Оболенскому подошёл адъютант генерал-губернатора и передал просьбу графа Эссена о приватной беседе в губернаторской ложе. Владимир Кириллович извинился перед женой и, пообещав вскоре вернуться к ней, последовал за молодым офицером, который не преминул украдкой бросить на красавицу-княгиню восхищённый взгляд.

Адель вернулась на своё место в ложе и переключила всё внимание на сцену. Прошло не менее четверти часа, прежде чем она явственно ощутила, что ей стало некомфортно, словно на плечи опустилась неведомая тяжесть и вдавливает её в кресло. Оглядевшись украдкой по сторонам, она внезапно вздрогнула всем телом: из соседней ложи на неё неотрывно смотрел Александр Бутурлин.

Княгиня растерялась. Неужели он сверлил её взглядом весь первый акт, а она так этого и не заметила? Или он опоздал на балет и появился лишь ко второму акту?

Господи, ну что за бестактная манера разглядывать её так беззастенчиво, словно они оба свободны, и она может легко принять его ухаживания? Неужели он не понимает, что ставит её в неловкое положение? Если кто-нибудь заметит, репутация Адель может пострадать, причём даже не по её вине!

Она нервно обмахивалась веером, стараясь не смотреть на Александра, но всей кожей ощущала его пылкие взгляды, которые обжигали подобно пламени свечи, пробуждая в её теле глубокий, таинственный трепет. Спорить с самой собой, со своей любовью, с естественными для молодой женщины желаниями, в конце концов, было так тяжело!

Как она желала просто отдать себя во власть его сильных, но таких нежных рук, и ни о чём не думать, не сожалеть, не страдать! Её душа и тело отчаянно тянулись к нему, хоть трезвый рассудок и призывал образумиться и вспомнить о том, что Александр уже два раза предал её любовь и доверие.

С тех пор, как их судьбы снова пересеклись, граф Бутурлин повёл себя легкомысленно и эгоистично, наплевав на нормы морали и приличия. Ему было всё равно, что будет с ней, с её мужем, какой скандал может разразиться в свете, если кто-то узнает… и такое поведение ещё раз доказывало, что он вовсе не любит её, а лишь желает, словно своенравный мальчишка, жаждущий обладать вожделенной игрушкой, которую через день сломает и забудет. Неужели у него совсем нет хотя бы чувства признательности к князю Оболенскому за всё, что тот сделал для них обоих?

Впрочем, раздосадованная Адель была не совсем права: Александр меньше всего хотел причинить ей вред своими домогательствами. Он и так доставил любимой достаточно страданий, чтобы ещё и усугублять их.

Но… он не видел её так долго, почти два месяца! Он безумно тосковал по ней, иногда сомневаясь, действительно ли целовал и обнимал её в полумраке библиотеки князя Вяземского. Стоило закрыть глаза, и он остро ощущал вкус её поцелуя, но суровая реальность обступала со всех сторон: он желает обладать замужней женщиной, женой своего крёстного отца, которому обязан своей свободой. Это желание было не просто запретным и неприличным, оно было бесчестным и подлым. Вот так — ощущая себя низким подлецом — и жил Александр Бутурлин эти два месяца, и это было ужасно.