Вопросоответы к Фалассию

³⁵Схолия 19: «Под тремя годами он подразумевает три закона: писаный, естественный и благодатный, которые связаны друг с другом. Поэтому, кто телесным образом воспринимает писаный закон, тот не питает душу [свою] добродетелями; кто не устремляется к смыслам сущих, тот не кормит [с должной] щедростью [свой] ум многообразною Премудростью Божией; а кто не ведает великого таинства новой благодати, тот не радуется надежде на будущее обожение. Вследствие чего отсутствие духовного созерцания при [рассмотрении] писаного закона влечет следующую за этим отсутствием нехватку многообразной Премудрости Божией, постигаемой умом в соответствии с естественным законом, а подобная нехватка имеет своим следствием полное неведение относительно обожения, дарованного в новом таинстве благодати».

³⁶Схолия 20: «Тот, кто не постигает Закон духовным образом (хотя и считает этот Закон мертвым, поскольку не служит ему телесным образом), но мыслит о нем низменно, – тот окружает нежной заботой чад и отпрысков Саула. А поэтому он мучается голодом ведения».

³⁷ Так, по нашему мнению, можно перевести выражение: την πρόδηλον έν το?ς συμβόλοις διαταγήν. Под этим «порядком» (διαταγή имеет также значение и «повеление», «распоряжение») следует подразумевать, вероятно, некое низшее устроение, нарушающее естественную иерархию духовного и материального (телесного), когда последнее, выходя из подчинения первому, старается владычествовать над ним.

³⁸Схолия 21: «Подобно тому как лицо характеризует каждого отдельного [человека] (το πρόσωπον χαρακτηριστικόν έστι καθ’ έκαστον), так и духовное ведение отчетливо характеризует Божественное. Поэтому и говорится, что взыскующий этого ведения взыскует лица Господа».

³⁹ В тексте «Септуагинты» стоит «взыскал» (έζήτησέ).

⁴⁰ Подобным образом, по нашему мнению, можно перевести фразу: πας νους κατα Χρίστον διορατικος. Употребление слова διορατικος («проницательный», «зоркий») для обозначения духовного видения особенно характерно для александрийской традиции (Климент Александрийский, Ориген, свт. Григорий Нисский) (см.: Lampe G. W.H. A Patristic Greek Lexicon. Oxford, 1978. Р. 373).

⁴¹Схолия 22: «Тот, кто делается плотским в соответствии с буквой Закона, в кровавых жертвоприношениях имеет вожделенное неведение, воспринимая заповедь только для одного плотского наслаждения».

⁴² В данном случае, как и во многих других, преп. Максим использует понятие «мир» (κόσμος) в смысле духовно-аскетическом, а не в смысле космологическом. Аналогичное словоупотребление, восходящее еще к Новому Завету, встречается у многих отцов Церкви, и в частности у свт. Григория Паламы: «Подобно многим другим церковным писателям, св. Григорий пользуется словом “мир” в двух смыслах. Это слово имеет для него значение не только прямое, как термин космологический, то есть “мир” как создание Божие, земля, звезды, природа, животные, люди и пр. Оно означает также и нечто из области аскетической, то есть “мир” как категория духовности, как совокупность греховного, падшего, как обволакивающая человека атмосфера “удопреклонности” ко греху… Этот термин означает “простор греха”, уклонение к неестественностям, то есть то, что во зле лежит. Поскольку “мир” как прекрасное создание Божие добро зело и находит для себя полное признание в радостном космизме Православия, постольку тот же “мир” как категория аскетическая, то есть совокупность всего порочного и греховного, ненавистен подвижнику, и от него надо бежать, от него надо спасаться» (Киприан (Керн), архим. Антропология св. Григория Паламы. М., 1996. С. 413).

⁴³ Подобное движение (η παρα φύσιν τού νού περί κακίαν κίνησίς), как и движение страстей (προσύλος καί άκαλ-λης των παθών καί αδιάπλαστος κίνησις), о котором только что шла речь, нарушает естественный порядок движения ума и души, ибо это движение должно осуществляться окрест Бога. Однако это последнее движение после грехопадения является труднодостижимым и представляет собою венец духовного подвига человека. Ср. у свт. Григория Паламы: «[Только] совершенным в навыке Божественного созерцания и [преуспеяния] в добродетели свойственно тесно соприкасаться с наиприятнейшими из чувственных вещей и при этом не отвращать свой ум от созерцания Бога, от песнопений Ему и молитв к Нему. Более того, им свойственно делать эти вещи материалом и основой восхождения к Богу и полностью овладевать чувственным наслаждением с помощью умного движения к лучшему; и даже если это движение будет необычным, оно станет великим и весьма сильным; оно не лишает душу ее разумности и [не обращает эту разумность] ко злу, которое временами считается за благо тем [человеком], кто им совершенно захвачен и побежден» (см. наш перевод: Свт. Григорий Палама. Сто пятьдесят глав, 49 // Свт. Григорий Палама. Сто пятьдесят глав. Краснодар, 2006. С. 101–102.

⁴⁴ См. выше, примеч. 10.