Вопросы воспитания (СИ)

- Я знаю, - промолвила Кассандра, туманно улыбнувшись, и леди Димитреску покачнулась от накатившего на нее головокружения. Дочь бросилась к ней, но Альсина выставила вперед руку, не позволяя ей приблизиться; просунув пальцы под колье с лазуритами, женщина чуть оттянула ожерелье, ослабив давление на оледеневшее от спазма горло.

- Это что еще значит?! - прошипела она. - Кассандра, милая, только не говори мне, что… Нет, ты не могла. Ты бы не поступила так со мной!

- Мама, прошу, - взмолилась дочь, пока леди Димитреску металась по комнате, готовая крушить все на своем пути. Она убеждала себя, что просто неправильно поняла Кассандру, что девушка вовсе не имела в виду свою неожиданную беременность, однако воображение, разыгравшись, уже рисовало жуткие картины безрадостного, унылого существования Кассандры, потому что мать за ней не доглядела, не поддержала, не дала совет в нужный момент.

Конечно, это была вина Гейзенберга - стервец все уговаривал дать девочкам больше воли и самостоятельности. И вот к чему все это привело!

Нужно немедленно решить, что делать дальше, принять меры, пока не стало поздно! Неважно, сколько лет ее дочерям, для Альсины они навсегда останутся детьми. Кто их защитит, если не мать?

- Ну, дамочки, и чего мы тут шумим? - хмуро поинтересовался Гейзенберг, входя в просторный холл; чуть встрепанный, в мятой рубашке и вельветовых брюках с вытянутыми коленями, он громко, совершенно бескультурно причмокивал, потягивая через широкую трубочку грушевое пюре, в котором Альсина узнала детское питание их сына. Понятно теперь, почему оно заканчивалось так быстро. Сузив глаза, она по-военному развернула плечи, становясь напротив мужчины, словно дуэлянт. Метнув многозначительный взгляд в сторону Кассандры, Альсина одарила Карла елейной улыбкой.

- А вот и ты, любимый, - пропела леди Димитреску, и от ее нежного тона Гейзенберг едва не подавился. Лилейность была не в характере Альсины, под мягкой женственностью скрывался каленый характер с замашками лидера и амбициями на господство, если не в мире, то хотя бы в собственной семье, за которую они с Карлом боролись с переменным успехом. Гейзенберг был соучастником Кассандры, это несомненно, и женщина кипела от гнева, который сама же подпитывала невеселыми мыслями и подозрениями.

- Ну, - настороженно протянул Карл, костяшками вытирая капли фруктового пюре, попавшего на его рубашку, - что случилось? Какая муха укусила мою ненаглядную на сей раз?

- А ты присмотрись, дорогой, - все так же медоточиво проговорила Альсина; ее взгляд полыхал зарницами в преддверии летней грозы. - Ничего не замечаешь?

Гейзенберг повел плечами, не выпуская изо рта пластиковой трубочки и продолжая лакомиться пюре; лучше бы просто грушу взял вместо того, чтобы воровать еду у ребенка. Карл внимательно оглядел леди Димитреску, пышевшую праведным возмущением, затем его взгляд перескочил на расстроенную Кассандру, чьи глаза просили отчима о помощи, прошелся по ее платью, открывавшему ноги, по явно новым туфлям с украшенными филигранью каблучками, после чего вновь вернулся к Альсине.

- Нет. А что не так-то?

- Ты издеваешься надо мной, Гейзенберг?! - от негодующего окрика женщины зеркало в винтажной раме пугливо задребезжало. - Ты, в самом деле, не понимаешь, что натворила моя дочь?! Это просто уму непостижимо!

- Да блять, в чем дело?! - вскинулся Карл, заражаясь раздражением. - Чего ты разоралась?!

- Имею право! Я у себя дома! - рявкнула в ответ Альсина, шагнув к Гейзенбергу и напирая на него грудью; мужчина хотел попятиться, но в самый последний момент передумал и радостно ткнулся носом в ее декольте, от чего леди Димитреску, задыхаясь в исступлении, схватила его за воротник рубашки, однако вынужденно отпустила, опасаясь еще каких-нибудь непотребных выходок. Стыдливости в Карле не было ни на грош, он не стеснялся ни дочерей, ни посторонних, ни прислуги, а правила приличия и этикет были для Гейзенберга чем-то мелочным и несущественным; и от этого человека Альсина Димитреску родила сына. Страшно представить, чему Карл научит ребенка, если она пустит процесс воспитания на самотек.

А Кассандра этого словно не понимала! Будто не знала, как ее матери нелегко, и решило еще подкинуть неприятностей.

- Я последний раз спрашиваю: что, мать вашу, случилось? Даю пять секунд, чтобы все объяснить. Если я так и не получу внятного ответа, то похер, ебитесь с этим дерьмом сами. Ну?! - прикрикнул Гейзенберг на помрачневшую Кассандру и своевольно отвернувшуюся Альсину. - Я тут вечер просирать с вами не намерен, у меня завтра покер. И если я не выиграю у этого тюфяка Моро те серебряные часы, одной истеричной пигалице придется плохо! И я сам выберу, какой именно! Так что лучше не злите папочку.

- Прибереги свои угрозы для других, Гейзенберг, - отчеканила леди Димитреску, - меня тебе не испугать. Вместо того, чтобы торчать за карточным столом, лучше бы уделил внимания детям, потому что Кассандра возомнила себя настолько взрослой, что… привела мужчину!