Вор

– Здесь река поворачивает. Мы прямо напротив водопада. Если вода вернется быстрей, чем прошлой ночью, она перескочит через пороги и хлынет прямо вам на головы. Вас с Полем и Софосом смоет с этой песчаной отмели и унесет куда-нибудь вниз по течению. Может быть, вы даже утонете.

Волшебник кивнул:

– Передвинемся. Ужинай.

За едой я попросил у Поля еще веревки или бечевки. Мне нужен был кусок подлиннее, чем в карманах. После ужина я снова переоделся в то, в чем был вчера. Пока я спал, на солнце просохло все, кроме подкладки одного кармана. После полуночи река опять схлынула и исчезла. Во второй раз это смотрелось таким же волшебством, как в первый. Я подождал подольше и, решив, что лабиринт уже достаточно опустел, взял веревку Поля и шагнул в пруд.

Я проскользнул в тяжелую каменную дверь и увидел свой потерянный башмак. Он плавал в лужице, скопившейся за дверью. Второй башмак отступающая вода обронила в уголке передней комнаты. Я надел оба и брезгливо вздрогнул. Холодные. Поднял засов на внутренней двери и шагнул в лабиринт. Справился с замками на второй, металлической двери. К этому времени башмаки на ногах уже согрелись, и я про них забыл.

Замки – штука нехитрая. Все они устроены одинаково: маленькие штырьки встали в одно положение – замок отперт, встали в другое – заперт. Чем больше штырьков, тем дороже замок, но если вор способен вскрыть замок с четырьмя штырьками, он с той же легкостью одолеет и шесть, и восемь, и двенадцать. Нужна только отмычка подлиннее с регулируемыми выступами.

Если хочешь что-нибудь сберечь, лучше нанять сторожа, по крайней мере пока не изобретут замки понадежнее. Или спрятать сокровище там, где его никто не найдет. Так поступают почти все. Для настоящего вора важнее другие умения – отыскать ценности в потайном сундучке за кроватью, пройти по дому так, чтобы никто не услышал. А еще – не бояться высоты. Никто не станет прятать изумрудные сережки в подвале.

Я подпер обе металлические двери булыжниками, прихваченными с берега реки, и пошел по лабиринту к луже с костями. Постоял, глядя на нее при свете лампы, отражавшемся от темной воды. Если где-то в лабиринте и спрятан Дар Гамиатеса, это может быть только здесь. Я несколько раз прошелся вдоль лужи, потом, начиная с одного конца, повел пальцами по холодной воде, баламутя ил и кости. Нашел кольцо, потом еще одно, пуговицы золотые, серебряные, латунные, фибулы, броши. Воры, приходившие сюда, были ребятами не бедными, но никто из них не нашел того, что искал. Броши были украшены лазуритом, обсидианом и другими камнями, но ни одна из них не являлась Даром Гамиатеса. В одном кольце был вставлен большой зеленый изумруд с выгравированным рисунком, которого я в тусклом свете не разобрал. Кольцо было мне великовато, и я надел его на большой палец. Все остальные находки бросил обратно в лужу – это будет подношение богам.

Я вышел из этого коридора и занялся кропотливой работой – стал обмерять лабиринт веревкой, которую дал Поль. На это ушла вся ночь. Когда дело было почти закончено, опять накатила паника. Дрожащими руками я смотал веревку и помчался к выходу. Добравшись до дверей, чуть не врезался в первую. Закрыта. Мой каменный блок не удержался на месте, хотя я уложил его очень тщательно и заклинил посильней, чтобы он устоял против вернувшегося Арактуса. Я покопался в инструментах и отпер дверь. Взялся за вторую, тоже закрытую, и вдруг споткнулся о тот самый булыжник. Дверь, закрываясь, сдвинула его на середину коридора. А другой ногой зацепился за свой собственный ломик, оброненный и забытый прошлой ночью. Получилось больно, но я не остановился. Захромал как можно быстрее к дальней двери и вышел из лабиринта. На этот раз мое появление было чуть более осмысленным, чем накануне, но ненамного. У выхода меня уже ждал волшебник.

– Ну как? – спросил он.

– Никак.

– Проклятье. Чем же ты занимался всю ночь?

– Спотыкался о ломики, – ответил я. – Где мой завтрак?

Подкрепившись, я попросил у волшебника листок бумаги. Я знал, что он ведет дневник и каждый день записывает в него наши похождения.

– Что, хочешь написать письмо своей милашке? – спросил он.

– С чего вы взяли, что моя милашка умеет читать? Не болтайте, дайте листок.

Волшебник рассмеялся, нехотя встал и побрел к своей поклаже. Вырвал одну из последних страниц толстой тетради и торжественно вручил мне.

– Слушаю и повинуюсь, – сказал он. – Хотя от тебя этого дождаться никак не могу.

Я выхватил у него листок и поймал удивленный взгляд Софоса.

– На что смотришь? – спросил я.

– Ни на что.

– Он всего лишь потрясен моим добрым нравом, Ген, – объяснил волшебник. – И тем, с какой готовностью я выполняю твои суровые приказы. – А Софосу сказал: – Я всегда отношусь с глубочайшим уважением к людям, которые хорошо разбираются в своем ремесле, а к Гену это относится в полной мере. Хотя если завтра он не принесет Дар Гамиатеса, то лучше нам всем троим утонуть здесь, чем вернуться и сказать королю, что мы не выполнили его приказ.

– Втроем? – нахмурился я. – А со мной что будет?

– А, – отмахнулся волшебник. – Ты утонешь в лабиринте.