Вор

– Нет, я не хочу возвращаться, – упёрлась Лика. Это решение казалось не просто неправильным, а смертельным. – Мы поднимемся по жилам на верхушку брюха, вон туда, где глотка входит в этот соляной мешок.

– А дальше?

– Не знаю, но оттуда мы увидим всё вокруг.

– Лика, это глупо.

– Мы ничего от этого не потеряем, зато проверим. Спуститься и углубиться в пещеры мы всегда успеем, а добраться до потолка – только сейчас.

– Лика!

– Или мы полезем дальше, или я спрячу шкатулку. И хоть пытай, больше её не достану. Мы всё равно туда полезем, ведь других источников света, кроме этой синей воды, у нас не будет.

Шор хмуро посмотрел на неё и вдруг одобрительно хмыкнул.

– Ладно, будь по-твоему.

– Чего ты лыбишься? – возмутилась Лика, хотя была рада прекращению спора.

– Чего-чего… – Почесав затылок, Шор поднялся и бросил: – Растёшь ты, вот что.

Жила, ведущая на вершину великого тёмного дара, была не толще руки Лики. Но в отличие от всех остальных, которые они проверили на прочность, эта была заполнена каменной солью. Снаружи жилу облепили серые наросты, округлые и шершавые. Цепляться за них было удобно даже Лике.

– Я первый, – сказал Шор и, обхватив жилу ногами, перевернулся и, начав перебирать руками, пополз вперёд. Лика села на колени и выставила шкатулку как можно дальше, чтобы осветить другу путь.

– Она немного упругая, – крикнул Шор, – под весом прогибается, но вроде бы не трескается.

– Лучше ползи быстрее, не болтай, – взволнованно крикнула Лика, испугавшись, что переправа сломается и Шор разобьётся.

– Я на месте! – крикнул Шор. – Теперь ты!

Его силуэт, подсвеченный голубоватым сиянием, оказался дальше, чем Лика себе представляла. Она спрятала шкатулку, обхватила жилу руками и ногами. Задетый в темноте камешек ухнул вниз. Падая, он то и дело ударялся о выступы: тюк, тюк, тюк-тюк-тюк – слышалось всё тише и тише, но звук падения долго не стихал.

И тут стало действительно страшно. Сложно было поверить, но всю дорогу наверх и в голову не пришло задуматься о том, насколько высоко они забрались. А теперь, когда достигли вершины, пустота внизу стала какой-то объёмной и пугающей. Лика вцепилась в жилу всеми силами. Ни вперёд, ни назад она двинуться не могла.

– Лика? – окликнул её Шор.

– Я не могу, Шор! Я упаду, я сорвусь!

Мышцы одеревенели, руки налились тяжестью и болью. Жила дрогнула, прогнулась и затрещала. Шор выругался.

– Лика! Ты сможешь! Ты делала это уже сто раз, ты…

Лика завыла сквозь зубы, почувствовав бездну за спиной.

– Лика, просто двигайся на мой голос. Закрой глаза, если страшно, но двигайся, нельзя оставаться на месте. Ничего не бойся! Вот увидишь, стоит начать, и ты будешь уже на этой стороне. Давай… давай я расскажу тебе о своих путешествиях, а? Давай? Я родился на Эльре.

Лика зажмурилась. Голос Шора едва пробивался сквозь шум её дыхания.

– Мою маму зовут Пирра. Она служила при рейне Аре и принцессе Хасандре. В восемь лет меня отдали под покровительство бесценного – моего дяди. Его звали Даур. Ты слышала о нём?

Лика, не разжав губ, промычала что-то отрицательное. Задержав дыхание, она перехватила жилу поудобнее и подтянулась на полшажка вперёд. И ещё немного вперёд, и ещё разок.

– Мы с ним объездили половину островов и все ветви, побывали у Северной реки и даже в Крапчатых землях. Ещё немного! Крапчатники тебе бы не понравились. Их земли далеко отсюда, на востоке. Не хотел бы я ещё раз там оказаться. Как выберемся, пойдём под седьмую ветвь. Мир науки и техники… Вот так, я держу тебя.

Шор одним движением поднял Лику и усадил к себе на колени. Её трясло от страха.

– Ну, чего ты испугалась? Видишь, добрались.

– Не знаю, – сказала Лика, постаравшись унять дрожь. – Как будто пути назад уже не будет. И мы не сделали что-то очень важное.

– Давай ты достанешь шкатулку, и мы оглядимся, как ты и хотела.

Лика кивнула и призвала шкатулку.

Свет показал им верхушку брюха. Отвесные стены, без единой щели, были облеплены серыми наростами. Они свисали гроздьями. Лика, поглядев на эти образования, почему-то вспомнила вишнёвые деревья в семейном саду.

Глотка с отравленной водой была прозрачной и гладкой, как сосулька. Подняться по ней не стоило и пытаться. Зато стало видно то, что раньше скрывала темнота: из тела чудовища выходила широкая забитая солью трубка, которая шла под наклоном к стене пещеры.

Шор опомнился первым.

– Лика, можешь считать меня спятившим, но, кажется, так тварь дышит. Это пищевод, а там, в храме, рот, – он махнул рукой на голубую глотку, – а эта штука похожа на трахею или воронку, как у песчаного моллюска или осьминога. Когда здесь было море, по ней наверняка текла вода к жабрам где-то у него внутри, рядом с сердцем… Кстати, дай посмотреть на крышку шкатулки, – Шор взглянул на цифры и кивнул. – Сейчас опять трясти будет, переждём.

Гул не заставил себя долго ждать.

Сразу за ним голубая глотка задрожала, вода запузырилась и стала водоворотом уходить в желудок монстра.