Вор

– Эти тоннели могут тянуться сколько угодно далеко и оканчиваться тупиком. Если пойдём по ним, то окончательно заблудимся. Мы точно знаем, что этот жёлоб – своего рода пищевод, – Шор показал на светящуюся голубым светом глотку чудовища, – и выходит он в храме эль-Туна. В окрестностях города нет никаких пещер и колодцев, всё закрывает толстый пласт соли. Я думаю, у нас только один путь – наверх. Может, мы найдём вход в подземелья эль-Туна.

Пещеру вновь сотряс грохот. С брюха посыпались обломки соли. Пришлось зажать уши, переждав обвал.

Когда всё стихло, Шор задумчиво произнёс:

– Ты не замечала, что эти толчки вроде бы повторяются через один и тот же промежуток времени и длятся всего три счёта?

– Нет, – проворчала Лика. Правое ухо гудело: заткнуть его плечом не получалось.

Шор вздохнул и продолжил мысль:

– Я думаю, так стучит его сердце. Идём?

– Ты когда-нибудь поднимался в горы?

– Хо-хо, конечно! Мы с Дауром покорили самый высокий пик на Эльре и преодолели перевал из второй ветви к Ликхолу. Не знаю, какой высоты было плато в Восточном пределе, но подниматься туда тоже оказалось непросто, даже верхом. А здесь нет трещин под снегом, нет горной болезни и ветра с дождём. Просто… прогулка по очень большой лестнице с огромными перекладинами, которые ещё и закручены в лабиринт.

– И могут обвалиться в любой момент, – добавила Лика.

Шор остановился. Нервная улыбка исчезла с его лица.

– Мы справимся. Я буду крепко держать тебя за руку. И не дам упасть. Пойдём медленно, ступай аккуратно.

– А если случится обвал?

– Значит, упадём вместе.

Шор помог Лике забраться на толстую, уродливую жилу, которая, словно пиявка, вгрызалась в брюхо у самого пола. Её поверхность была немного ребристой и шершавой. Свет от шкатулки преломлялся в кристаллических гранях соли, создавая пугливые тени. Шор повёл Лику вперёд, до того места, где две жилы пересекались, и подсадил на ту, что была выше. По ней они поднялись немного, обошли брюхо по краю и снова вскарабкались на другую жилу.

Восхождение на великий тёмный дар напоминало петляние в лабиринте. Поначалу было не так сложно: жилы были широкими, с удобными уступами и выемками, по которым действительно получалось взобраться, как по лестнице.

Но чем выше становилось, тем тоньше оказывались жилы. Порой они запутывались в такие плотные клубки, что приходилось возвращаться на один, а то и на два перекрёстка назад и искать обходной путь. Лика до боли сжимала зубы, когда очередной тупик вынуждал спускаться на несколько уровней. Шор корябал стрелочки и крестики, помечая места, где они с Ликой уже проходили.

Она смотрела под ноги, боясь соскользнуть в пугающую пропасть, а при взгляде наверх сердце сжималось от отчаяния: вершина была всё так же далека. Несмотря на боль в мышцах, которая появилась от бесконечных блужданий, Лике казалось, что путь не становится короче, а она стоит на месте.

В стенах угадывались отпечатки костей гигантских китов, ещё попадались раковины морских животных и черепа людей. Но больше Лику и Шора поразили окаменевшие остовы кораблей и фундаменты древних храмов, мраморные статуи, мечи и прочие артефакты Южной империи, навеки погребённые вместе с великим тёмным даром, который эту империю и уничтожил.

Страх и темнота были не единственными спутниками. Голод не позволял уснуть, даже когда у Лики от усталости подкашивались ноги, и не давал двигаться, когда Лика просыпалась. Она потеряла счёт дням. Шор, кажется, тоже. В середине пути жилы стали настолько узкими, что приходилось идти не рядом, как раньше, а друг за другом. Спали по очереди, держась за руки. Лика часто вздрагивала во сне, пугая и себя, и Шора, который тут же прижимал её к себе. В свой черёд Лика до рези в глазах вглядывалась в яркое свечение шкатулки, пока Шор ложился отдохнуть.

Когда от стен откалывались куски породы или мелкие камешки вылетали из-под ног в бездну, оба подолгу стояли на месте, слушая эхо от стука падающих камней, пока оно не стихало. Лика не раз представляла, как оступается, как её пальцы выскальзывают из пальцев Шора, она хватается за воздух – и падает в темноту: бьётся спиной о каменные жилы, ломает кости и наконец остаётся лежать на дне бесформенным комком окровавленной плоти. Видение вспыхивало тем ярче, чем выше они поднимались. И когда Лика оступилась по-настоящему, она не сразу поняла, что произошло.

Неверный шаг – стопа подвернулась. Лика, пошатнувшись, нелепо взмахнула свободной рукой, Шор дёрнул Лику на себя, удержав над пропастью. От испуга она отозвала шкатулку и, оказавшись в полной темноте, лишь почувствовала, что падает не вниз, а вперёд…

…Шор обхватил Лику так крепко, что не дал ей вскрикнуть.