Вор

Несколько громких всплесков заставили Шора и Лику вскинуть головы. Сначала было непонятно, что за странные вещи сбросили сверху. Мусор, ветошь? Они тонули медленно, как намокшие осенние листья, опускались на дно пруда. Шор, кажется, первым понял, что? это: он вздрогнул и попытался закрыть Лике глаза, но она всё равно увидела.

Она увидела, как монстр жрал людей.

Худые обнажённые люди тонули, камнем падая в брюхо чудовища. Но они не рвали, захлёбываясь, кожу на груди, не раскрывали рты от ужаса. Они улыбались. Они были на вершине блаженства и, даже извиваясь в предсмертных судорогах, продолжали глотать божественную, превосходную ядовитую воду.

Всё произошло очень быстро. Как только последняя крупица корма скрылась в брюхе, трахея задрожала, сдавила верхушку желудка, как удав – горло жертвы, и по пещере разнёсся оглушающий рёв.

Всё закончилось.

Голова Лики раскалывалась от боли, в ушах звенело. Показалось, что она оглохла навсегда.

– Они его кормят! – с трудом проговорил Шор. – Проклятые отрицатели его кормят! Надо уходить отсюда.

Лика едва расслышала его. Чудовищная картина вспыхивала перед глазами, стоило только моргнуть, но внутри почему-то крепла уверенность, что именно это Лика должна была увидеть. Ещё один секрет эль-Туна казался частью какой-то головоломки, смысл которой никак не получалось уловить.

– Сейчас… так, мы же отсюда пришли? Или… нет, точно отсюда.

– Шор, где жи́ла? – у Лики мороз пошёл по коже.

– Сейчас! Вот здесь мы стояли. Значит, она должна быть там.

– Шор, она оборвалась. – Лика застыла как вкопанная, посмотрев на обрывок жилы, по которой они сюда добрались.

– Проклятье! Должен быть другой путь. Мы найдём другой.

Шор метался по кругу, выискивая, где бы спуститься. Лика послушно ходила следом, едва переставляя ноги. Она уже точно знала, что другого пути нет.

– Мы здесь застряли, Шор.

– Нет, нет, всегда есть другой выход! Вот, – Шор подбежал к закупоренной трахее и начал бить по ней кулаками, – мы пробьём эту стену и выберемся на поверхность. Вот так! Вот так!

Шор разбивал руки о камень, словно бы не чувствуя боли.

– Шор, остановись, – Лика уткнулась носом ему в спину, – прекрати. Хватит. Мы в ловушке.

Парень со злостью обернулся, захотел что-то сказать, но внезапно опустился на колени и страшно, без слёз, заплакал. Лика обняла Шора за плечи и прижалась щекой к его щеке.

На шкатулке остановилась ещё одна цифра.

Великий тёмный дар был уродлив и стар. Его нутро истлело, осыпалось крошевом. Гроздья серых камней росли на жилах, как опухоли. Измученное сердце билось где-то внутри чудовища, билось в агонии, заставляя бога айнэ кричать от боли.

Лика и Шор лежали на вершине чудовищного брюха, окружённые непреодолимой пустотой. Шкатулка освещала единственный путь к спасению – выходящую на поверхность полую трубку, через которую, как утверждал Шор, чудовище дышало.

– Если она забита каменной солью, то, выходит, это существо задыхается?

– Я не знаю, Лика, – устало проговорил Шор, поглядев вверх, – если даже и так, у такого огромного существа могут уйти годы и даже века, чтобы умереть. Если, конечно, у него один способ дышать. Если это морское существо… ай, неважно это всё. К чему догадки? Если мы не придумаем, как выбраться отсюда.

Лика замолчала. Ей не давала покоя мысль, что это существо – чей-то дар. Живой дар, как Вьюга у лорда Ренфела. Появился ли дар сначала маленьким или сразу выполз из шкатулки огромным чудовищем?

Представилось, как дар разрушает корабль, падает на песчаное дно и засасывает в себя воду. Как водоворот расширяется и вместе с ним растёт это чудовище. От этого постепенно, год за годом, осушается море, а соль укрывает дар толстым слоем, будто одеялом. А после – высыхает Южная империя. Чудовище начинает подманивать путников отравленной водой, и на про́клятом месте вырастает город эль-Тун. Старый, дряхлый, страдающий от боли – великий тёмный дар остаётся посреди пустыни, питаясь крохами влаги. И пусть о нём слагают легенды, а потомки былой империи боготворят его, дар больше не нужен.

– Лика?

Она вздрогнула и открыла глаза. Неужели задремала?

– Что?

– Ты бормотала во сне. – Шор сел повыше.

– Да? И что же? – Она зевнула и прислонилась к плечу юноши. Хотела протереть глаза, но вместо пальцев до лица дотронулась безобразная культя. – Дай мне шкатулку.

– Неразборчиво говорила. – Шор положил шкатулку Лике на колени. Он понаблюдал, как девушка ощупывала крышку, и спросил: – А что ты делаешь?

– Пытаюсь открыть, разве незаметно? – фыркнула Лика в ожидании закономерного вопроса.

Но от удивления у Шора, кажется, отнялся язык. Он наклонился, чтобы заглянуть ей в глаза и понять, пошутила она или нет.

– Ты не можешь её открыть? – наконец проговорил Шор.

– Ну конечно же, я просто притворяюсь и специально не использую единственное, что может нас спасти, – огрызнулась Лика. Точно так же на неё смотрели Стефан и Элезарет, когда услышали признание из её уст. – Не смотри на меня так, пожалуйста. Я правда не могу её открыть.