Воронье Гнездо

— А ты у Медика спроси, только у того ума хватит.

Морфей решил вернуться на свое место, раздавив своей могучей ногой скрюченное, змеевидное любопытство, и вскоре Слава опять мирно посапывал. Так беспечно он лежал до самого вечера, пока его не разбудил Амедей:

— Ээй, соня, вставай, а то и без ужина останешься! Или ты уже там в спячку впал, как только первый снег выпал? Хи.

Слава едва успел раскрыть слипшиеся глаза до того, как оказался за пределами камеры, ведомый Амедеем, говорившим, что сегодня охранники, жаждущие посвятить беспомощных новичков, контроллируют вход в столовую, но беспокоиться не стоит, ведь Амедей знает все тайные ходы. Слава не улавливал слов, но улавливал суть.

— Ну же, чего ты как дитя топаешь, давай догоняй!

Голос Амедея доносился будто из труб, по лбу Славы стекал горячий пот, голова болела, а в глазах периодически темнело. В конце концов, юноша упал.

— Эй, что это с тобой? — Амедей склонился над Славой, вокруг них стали скапливаться люди, пришел и Вилли, к которому Амедей тут же и обратился. — Извини, не получилось, сам видишь… Эй, чего вообще стоишь!? Возьми, отнеси в лазарет, ну, кто–нибудь!?

11 — Подарки

Гарольд стоял на верхнем ярусе заброшенного и грустно загнивающего амбара где–то на окраине города. Он смотрел в дыру, кем–то зачем–то пробитой в крыше. Под дырой лежало немножко снега, освещаемого тусклым звездно–лунным светом. Да, сегодня в Переграде можно было наблюдать несколько звезд вследствие того, что работа на некоторых заводах прекратилась по известной причине. Гарольд достал из кармана жилетки плоскую упаковку со спичками, на которой было написано название бара, где недавно пришлось побывать — "Тупичок". Спичка в его руках вспыхнула, поделившись теплом с сигаретой, которая его приняла не так радостно, и вместо того, чтобы сиять, стала лишь грустно тлеть.

Кит молча подошел к Гарольду и уставился на него, как щенок, ожидающий ласки. Но Кит был не из тех, кто жаждет ласки, нет. Он ждал только чтобы неунывающий Гарольд поделился с ним надеждой, как спичка мгновение назад поделилась теплом с сигаретой (время нелепых метафор, друзья).

— Вот почему не сделают сигарет, которые зажигались бы как спички, а? Одним взмахом, — Гарольд задумчиво разглядывал папироску.

— Не знаю, — Кит явно дал понять, что говорить сейчас стоит не об этом. Гарольд понял это, и решил сменить тему.

— Как думаешь, откуда эта дыра? Знаешь, она так грустно выглядит, будто из–за нее этот величественный, по–своему помпезный сарай и стал загнивать. Будто его сердце вылетело через крышу, пробив эту дыру. Какая–нибудь милая коняшка, жившая в этом амбаре, просто взяла и вылетела нахрен, так и не вернувшись. А он зачах без нее… У тебя слеза не наворачивается, а, Кит?

— Нет. Мне кажется, сейчас не от этого нужно плакать…

— А, так вот что тебя гложет, я понял. Наш новый друг уже уснул? — Гарольд, не дожидаясь ответа, сам глянул вниз — юный мясник лежал в куче тряпок и по–детски сопел. — Ну ладно. В общем, здесь мы, конечно, вечно прятаться не станем…

— Слушай, может не стоило втягивать его в это? — перебил Кит.

— А стоило оставить на растерзание разъяренной эльфятине? Они бы его в порошок стерли ради того, чтобы найти нас, мне так представляется. А даже если и нет — все равно боязно за него, понравился он мне. Ну так вот, есть у меня здесь одна эпистолярная знакомая, у нее там лавка с чем–то, я не в курсе. В общем, найдем её, заселимся к ней по тому же принципу, перетащим наш товар как–нибудь, и дальше будем…

— Блять! — хрипло вскрикнул Кит, схватившись за голову.

— Ай! — мясник испуганно поднялся.

— Все нормально, дружище! — бросил Гарольд вниз и вновь обратился к Киту. — Я знаю, о чем ты думаешь, и мысли твои сформулирую быстрее… — Гарольд прикинулся своим собеседником и стал говорить напускным басом. — Идиотина опущенная! На грабли уже один раз наступил, а ему мало! Надо сидеть и не свистеть! Огонь зло! Бу–бу–бу! — он вернулся к обычному голосу. — Да, я знаю, что ты меня идиотиной хотел назвать, хоть тебе и не положено. Но на первый раз прощаю.

— Ну, ладно, все верно… — Кит почесал затылок. — И что? Кому ты продавать станешь–то.

— Кому и раньше, конечно же. Беглецам. Просто нужно время, пока их страсть ко мне не утихнет, а потом бросить им в лицо правду сермяжную! Невиновный себя всегда оправдает. Если он не в государственном суде, конечно. Они мне ещё туфли целовать будут. И тебе. Ты уже в предвкушении, а, Кит?

— Боже мой, даже в мой первый день в тюрьме было не так страшно, как с вами, мистер Рид, — закрыв лицо ладонями, отвечал Кит.

— Не паясничай. Лучше ложись спать, завтра знакомую мою искать будем, а следующей ночью, если все пойдет по маслу, и товар наш заберем. А я пока покурю.

— Не хочу спать, я постою еще.

— Как скажешь, Кит, как скажешь.

Они молча смотрели в дыру на крыше, запрокинув головы. Стояли они так долго и неподвижно, что можно было подумать, что им обоим свернули шеи, при этом не убив и оставив в ступоре.

Кит прервал тишину, заставив Гарольда вздрогнуть: