Воронеж – река глубокая

Он направился к вокзалу, сам-то вокзал разбит, остался лишь фундамент, вместо вокзала стояли два жалких барака. В одном находились железнодорожные службы, в другом кассы и зал ожидания, набитый бит­ком: люди возвращались из плена, из тыла, выходили на перрон, плакали, торопились в город и возвращались. Не для того, чтобы уехать: те, кто приезжал в сорок третьем, оставались, потому что им идти было некуда, возвращались, чтобы провести ночь под крышей, со­браться с мыслями, а утром идти искать щель в развали­нах, чтоб заселиться.

Мы вошли в зал. Опять садовые скамейки! Люди спали сидя. На полу вповалку — дети, женщины, стари­ки. Было тихо, лишь в дальнем углу шумели женщи­ны — играли в «дурака», чтобы скоротать ночь. У касс топталась редкая очередь — отмечались в списке. Это были транзитники — они ехали дальше на запад, где их ждал свой «Воронеж».

Военная касса светилась. Степа-Леша направился к ней. Он засунул голову в окошечко, через минуту офицер в кассе вскочил и коротко сказал:

— Наряд!

— Не шуми! — донесся спокойный голос Степы-Леши. - Здорово, начальник! Не хватайся за пистолет. Сядь! Я к тебе по делу.

Женщины испуганно обернулись к воинской кассе. Мимо проходила дежурная, уставшая, заспанная жен­щина в размочаленных валенках, хотя наступили жар­кие дни; она отличалась от пассажиров лишь замызган­ной красной фуражкой, которая чудом держалась на взлохмаченной голове.

— Нона,— крикнул офицер, приперев задом дверь.— Зови наряд!

— Не надо! — повторил устало, как старик, Сте­па-Леша.— Товарищ младший лейтенант, начальник, срочное дело. Выручай!

— Зови, зови!

Нона, придерживая красную фуражку, которую чуть не уронила, побежала за нарядом. Я рванулся к кассе, с налету ударил в дверь, офицер отлетел к компостеру.

— Нарезай!

— А это кто такой?

— Ласточка, чего прилетел? Не хватайся за кобуру. Ну и работа у тебя, психом станешь. Как насчет сна? Кошмары не мучают?

— Прекратить! — возмутился наконец офицер па­нибратством гостя.

— Говорят, дело к тебе. Спасать человека надо. У него, вот у этого парнишки, братишка умирает... Температура, как в тропиках. Я пришел к тебе, хочешь, меня с чаем пей, хочешь, с кашей ешь, сдаюсь на ми­лость победителя, безоговорочная капитуляция! Помо­ги, спаси мальчонку, совсем маленький. Дошло? Мы-то с тобой... век прожили, а тут... Крошка, кнопка. Положи трубку. Ты человек, лейтенант?

Железная дорога — полоса отчуждения. Почему-то железнодорожники смотрят на пассажиров как на без­ликое стадо, которое норовит проехать без билета, что- нибудь сломать, разбить, повиснуть на подножке, за­лезть на крышу, спереть шпалы, разобрать семафор, перевернуть паровоз, спалить вокзал.

Воинская касса напоминала горницу — у компосте­ра в горшочке расцвел цветок, не хватало бумазейных занавесочек и самовара, хотя чай кипятился под столом в чайнике на электрической плитке.

— Окопался,— сказал я.

— А ты кто такой? — возмутился комендант.— По­сторонним вход воспрещен.

— Гвардии рядовой Альберт Васин,— рявкнул я.

— Самозванец...

— Точно докладывает,— сказал Степа-Леша.— Не врет. Впопыхах рубашку гражданскую надел. Награж­денный... Слушай, младший лейтенант, ты меня бери, но время нельзя терять. Давай среди пассажиров врача поищем, вдруг найдем. Спасем ребенка. Бери мои доку­менты в залог, не убегу.

— Вы серьезно? — вдруг спросил офицер.

— Какие тут шутки! Спасибо, что выслушали.

— Документы! — Офицер повертел документы в ру­ках и вернул.— Оставь себе, верю. Что с ребенком- то?

— Без памяти... Горит.

В конце зала показались пять солдат с винтовками. Степа-Леша с тоской поглядел на них.

— Зачем поднял? Неужели людям перестал ве­рить?

— Это, моряк, не твое дело. У меня своя служба. Сообразил тоже... Мы бы их, торговок, выпустили, а тут как раз приехало начальство, приказало разогнать ба­зар, а ты заступаться. Ты-то убежал, а нам... С меня стружку сняли.

Офицер похлопал себя по загривку.

— ОВ получили?

— Рапорт пришлось писать. Тебя изобразили... Все списали на тебя, все ЧП. Мол, ушел, но поймаем. По дороге твои приметы разослали.

— Дают стране угля, мелкого, но много...— взо­рвался Степа-Леша.

— Служба. У нас тонкостей хоть отбавляй.

— Товарищ младший лейтенант! — ввалились сол­даты в кассу.

— Тихо, тихо! — сказал офицер.— Такое задание... Шума не поднимать, пройдитесь по залу, осторожно, чтобы не будить, поспрашивайте, кто врач или медра­ботник. Срочно требуется. Скажите, ребенок уми­рает.

— Слушаемся!

Мы вышли из кассы. Я видел, как первый солдат тронул за плечо спавшую у входа женщину. Спала она на голом полу, широко раскинув руки, как на лугу.

— Что? — встрепенулась женщина и села.

Солдат прошептал ей что-то на ухо.

— Возьми малинки, сынок, меду,— поднялась с пола женщина.— Немного, полбаночки, бери, помо­жет...

— Вот у меня аспирин, для детей своих берегла,— сказала вторая.

— Я работала в поезде... В санитарском... Где ребенок?

— Куда идти? — сказала третья.