Воровка

То, что я здесь, ощущается смехотворным. Я веду себя как подросток. Вытираю лицо и направляюсь к выходу. Я бы попрощался с коллегами, вызвал такси и прекратил прикидываться двадцатилетним придурком. И я уже пробираюсь между людьми, набившимися в тесное пространство бара, когда что-то мелькает сбоку. Изумрудное платье, обтягивающее соблазнительные изгибы. Ее локоны высоко собраны и ниспадают, будто черные змеи, так что она выглядит как само воплощение порока. Происходят две вещи: первое – я чувствую теплую тяжесть в брюках, второе – во мне вспыхивает гнев. Где Ноа, черт бы его побрал? Я оглядываюсь в поисках его темных волос, но их нигде нет. Возможно, он отлучился в уборную. Я морщусь при мысли, что мог бы столкнуться с ним у писсуара. Подожду здесь, пока он не вернется, а затем сяду в такси и исчезну прежде, чем они заметят меня. В итоге я мнусь на месте целых пять минут.

Оливия. Следовало бы догадаться, что она выкинет нечто подобное. Когда в ее жизни разражается буря, она прячется на танцполе. Крайне тревожная тенденция. Она знает, как двигаться, что заставляет всех мужчин в непосредственной близости двигаться к ней. Я наблюдаю за тем, как она поднимает руки и плавно покачивается из стороны в сторону. Светлые пряди Кэмми ловят свет софитов совсем рядом с ней, и я стискиваю зубы. Оглядываюсь на коллег, скучившихся у бара, а затем смотрю на Оливию. И, мгновенно расставив приоритеты, направляюсь к ней. Меня трясет от злости. Нужно добраться до нее прежде, чем…

Она забирается на стойку. Я замираю. Теперь у нее своя сцена, и все, абсолютно все, смотрят на нее. Включая меня – я тоже смотрю на нее. Стою как вкопанный. Если то, что происходит у меня в штанах, верно и для других мужчин в зале… Я должен добраться до нее прежде, чем убью кого-нибудь. Где чертов Ноа? Если бы он хоть раз увидел, как она танцует, то ни за что не позволил бы ей пойти в клуб без сопровождения. Возможно, они ни с чем не разбираются. Это радостная мысль. Она танцует так соблазнительно, что какой-то парень карабкается к ней на стойку. Кэмми пихает его в спину, кричит что-то Оливии, и та наклоняется, пытаясь расслышать ее. Ее платье слегка мнется, ткань складывается, обнажая декольте.

Я отшвыриваю кого-то и пропихиваюсь через ряды ее новоиспеченных воздыхателей. Наконец достигнув стойки, хватаю парня за воротник и откидываю в сторону, пока он не успел подтянуться и присоединиться к ней. Кэмми оборачивается, чтобы понять, что происходит, и ее глаза распахиваются, едва она понимает, кто перед ней. Приподнимается, чтобы взглянуть на Оливию, – та в блаженном неведении. Я вижу лишь ее ноги – длинные, покрытые ровным загаром. Я беру ее за талию и спускаю вниз. Ее рот приоткрывается от возмущения. Я же делаю все, чтобы она полностью ощутила мое тело, пока ставлю ее на пол.

Она выругивается, ударяя меня в грудь. Я вжимаю ее в себя, чтобы она в полной мере осознала, что я имею в виду.

– Чувствуешь? – шепчу ей в ухо. Она окатывает меня свирепым взглядом. – Вот что ты сделала с каждым мужчиной в этом баре.

Здесь довольно темно, но я вижу, какое впечатление на нее производят мои слова. Она терпеть не может быть объектом сексуальных фантазий – маленькая ханжа. Я оглядываюсь на Кэмми – она одними губами произносит: «Уведи ее отсюда».

Я киваю и подталкиваю Оливию вперед. Она выпила слишком много – иначе уже начала бы сопротивляться. Бар забит, и продвигаться через потоки чужих тел довольно сложно. Я прижимаю ее спиной к себе, приобнимая ее, и мы идем так, пока не протискиваемся к выходу. Я прикусываю губы, стараясь обуздать похоть: она слишком близко, тесно, я ощущаю каждую ее часть, вжимающуюся в меня. Когда мы выходим на свежий воздух, она совсем тихая, даже когда я беру ее за руку.

– Где твоя машина?

– Возле офиса. Кэмми меня подбросила.

Я чертыхаюсь. Ее офис в добрых восьми кварталах отсюда.

Тяну ее за собой; ее каблуки цокают по тротуару – она пытается не отставать.

– Куда мы идем?

– К твоей машине.

– Нет! – Она выдергивает свою руку из моей. – Я не буду торчать с тобой целый час.

Делаю шаг к ней, обхватываю ее лицо и грубо целую ее. Ни на мгновение не выпускаю ее подбородок из своих пальцев.

– Еще как будешь. Я не позволю тебе вернуться туда, чтобы над тобой кто-нибудь надругался.

Ее ноздри раздуваются, пока она награждает меня оскорбленным взглядом.

– Что? – говорю я. – Не можешь придумать ничего язвительного? Закрой рот, и пошли.

Мы проходим лишь два блока, прежде чем она начинается жаловаться на свои туфли. Я втаскиваю ее в высококлассный магазин на углу и снимаю резиновые шлепанцы, висящие на крючке возле холодильника с мороженым. Бросая их на кассу, беру первую попавшуюся бутылку чего-то алкогольного – по невероятному стечению обстоятельств это оказывается текила – и вручаю ее кассиру, что неприкрыто таращится на Оливию.

Отдаю ему свою карту и наблюдаю за тем, как он наблюдает за Оливией. Он возвращает карту и благодарит за покупку, так и не отрывая глаз от ее тела.