Воровка. Королевы бандитской Одессы

О болях, конечно, Соня могла только догадываться. Вот отчего-то ей представилось, что Ильин по вечерам в одиночку пьет скверный коньяк, сработанный не иначе как на Бугаевке, жалуется зеркалу на то, что его не любят женщины, а весь следующий день покрикивает на ни в чем не повинных рабочих рекомой джутовой фабрики.

— По делам путешествовать изволите, сударь? — осведомилась милая иностранка, соседка господина Ильина по купе, приложила к глазам лорнет. — В сам Нижний направляетесь?

Промолчать было бы верхом неприличия. Инженер отделался «да, до Нижнего» и уставился в окно. Поезд следовал через прекрасные места, милая иностранка время от времени восклицала «шарман» и «манифик», и инженер чуть оттаял.

— Мне кажется, я был возмутительно невежлив. Позвольте представиться еще раз: Андрей Дмитриевич Ильин, дворянин.

— Приятное знакомство. Графиня фон Риттен… — чуть грассируя, ответила дама и улыбнулась.

Соня заметила, что собеседник как-то слишком уж много времени уделяет собственному саквояжу, стоящему в углу узкого вагонного диванчика. То он касался его рукой, то бросал косой взгляд.

«Интересно, что же такое везет этот желчный господин? Не драгоценности же, в самом-то деле. Да и откуда у него могут быть именно драгоценности в таком изрядном количестве, чтобы их не меньше, чем в саквояж, можно было упаковать?»

Случай понять, чем ценен для Ильина саквояж, представился довольно быстро: инженер вытащил портсигар и коробку спичек. Графиня тут же замахала руками:

— О, ньет-ньет! Только не курить здесь!

— Прошу прощения, — пробормотал инженер, в который уж раз убеждаясь, что женщины — это последнее, на что стóит обращать внимание в этой жизни. — Я выйду на перрон.

Поезд останавливался. Ильин вернул во внутренний карман портсигар, в одну руку взял коробок спичек, а другой схватил загадочный саквояж. Дама, полуобернувшись к окну, наблюдала за приближением неведомой станции.

Соня чуть скосила глаза — купе было совсем небольшим. Не нужно было даже поворачивать голову, чтобы следить за соседом. (Спутником неприятного господина Соня назвать не могла. Да и не хотелось ей никаких особых бесед, откровений, хотелось размышлять в тишине. Однако неприкрытое пренебрежение, которое демонстрировал господин инженер, вызывало в ее душе нечто похожее на азарт. А таинственный саквояж, без которого Ильин не мог и шагу ступить, этот азарт изрядно подогревал.)

С лязганьем вагоны замедляли ход.

— Хм, — чуть слышно пробормотала графиня, — как-то ньехорошо… ньеудобно. Вот насколько все иначе у нас, в Лифляндии…

— Дорога-с скверная, — согласился инженер. — Да и руки, что управляют поездом, не лучше. Одно слово — низшие сословия…

«А-а-а, так вы еще и надменны изрядно, сударь. Женщин не любите, и они вам отвечают взаимностью, что вполне понятно, стоит только на вас посмотреть. Но это уж дело привычное, много вас таких… Однако вы еще и весь мир на низших и высших делите… А это уж совсем нехорошо. Да и неразумно…»

Додумать Сонька больше ничего не успела. Поезд стал со скрежетом тормозить, инженер буквально плюхнулся на сиденье, рядом упал саквояж и… раскрылся.

Конечно, не драгоценностями набил его инженер. Насколько Соня смогла разглядеть, саквояж был полон ассигнаций. И ассигнациями немалого достоинства, уж это ей было преотлично видно.

«Надменный дурак, злобный и желчный. Путешествующий с изрядной суммой, да без охраны… О-о-о, похоже, я отправилась в преинтереснейшую поездку. Пусть не смогу ничего придумать, но хоть скучать не придется…»

Графиня не обернулась, когда инженер выходил из купе, не повернула головы и когда он вернулся — милые пейзажи за окном всецело ее занимали. Ильин все прикидывал, стóит ли начинать беседу, но его соседка, похоже, менее всего была расположена к разговору. Она, едва оторвав взгляд от красот природы, извлекла из скромного портпледа альбом и карандаш. Еще несколько минут прошли в молчании — дама рисовала, поминутно бросая взгляд вдаль, инженер молчал. Он все еще переживал давешний конфуз — хорошо хоть дама не видела, как саквояж раскрылся и что на самом деле везет Ильин в Нижний.

В приотворенную дверь заглянул проводник.

— Изволите чаю, господа?

— Мерси, ньет, — дама покачала головой.

Инженер промолчал — ему хотелось есть с самого начала поездки. Однако выйти в ресторан он опасался. Вот разве что заказать обед сюда. Но тут же эта… дама. Вон как худа — должно быть, не ест ничего. Или на какой-то из новомодных диет сидит. Даже от чая отказалась.

— Прими заказ, милейший, — процедил Ильин, поняв, что долго так сидеть не сможет.

— Почту за честь, — проводник вытащил блокнотик.

— Закажи в ресторане обед на одну персону, да особо не шикуй. Напитков не надо, чай принесешь после… И не мешкай!

Соня на своем веку видела немало разных людей — аристократов и голодранцев, профессоров и нищих, художников и портовых грузчиков. Казалось бы, ее уже ничто не могло поразить или даже просто тронуть. Но этот никчемный инженеришка с замашками великосветского хлыща и повадками барина-самодура ее бесил. Конечно, каждый человек вправе вести себя так, как он желает.