Воровка. Королевы бандитской Одессы

Устя была милая девочка, которую неведомо какой ветер занес в Одессу из далекого города, Каменск-Уральского. После суровых зим девушка долго не могла привыкнуть к теплой и сырой январской Одессе. Соню она обожала — та в свое время не позволила ей отправиться на улицу Глухую, сделала и горничной, и конфиденткой, и экономкой. Однако научиться более или менее спокойно относиться к визитам полиции Устя еще не успела. Каждый раз ей казалось, что уж теперь-то ее умницу хозяйку обязательно упекут в острог.

Конечно, от тюрьмы, да от сумы… Частенько дома Сонька хранила плоды своих успешных «проказ». Вот как и сейчас — рядом с прихожей, в потайном ящичке старого комода, занимающего всю кладовку, лежали два изумительной красоты ожерелья — с бриллиантами и темно-зелеными новомодными бразильскими изумрудами. Сонька даже подумывала оставить изумруды себе — уж слишком они не похожи были на все, что носили светские дамы… Да и мода, с этим согласится каждый, для любой женщины штука очень важная.

Сонька замерла у зеркала. Минута, может чуть больше, и до кладовки доберутся ретивые полицейские, перевернут все вверх дном и, конечно, найдут спрятанное. Что же делать?

Она открыла тот самый ящичек и осторожно извлекла драгоценности, в который уж раз порадовавшись, что не польстилась на богатые твердые бархатные футляры. Теперь-то побрякушки хоть в карман можно положить, хоть за корсаж спрятать… Но ежели учинят обыск, то могут и до личного досмотра опуститься… А если в тот карман спрятать? Нет, не дело — да и не так просто до него добраться…

Хотя… Можно же и в самом деле спрятать в карман. Да вот только не свой! Ужо, господин пристав! Сам пришел — самому и краснеть придется!

Соня спокойно вошла в гостиную, в которой и впрямь, кроме Моше, увидела еще троих: господина пристава — высокого статного усача весьма зрелых лет (и пусть до пенсии приставу оставались год или два, держался он прямо и вел себя достойно) и двоих городовых, которые почему-то Соньке напомнили охотничьих собак, только и ждущих, чтобы их спустили со сворки.

— Ну вот и хозяйка дома пожаловала, — пристав встал и подошел к Соньке. — Имеется донесение, уважаемая Софья Лейбовна, что в доме у вас хранятся немалые сокровища, к тому же вам не принадлежащие. А также имеется предписание, выданное господином градоначальником, эти сокровища найти и изъять. Надеюсь, вы пойдете навстречу полиции и сами отдадите все.

Сонька улыбнулась. Она преотлично знала, как устроен мундир господ полицейских, особенно старших чинов, и теперь только ждала удобного момента — все «ей не принадлежащее» она сжимала в кулаке.

— Увы, ваше превосходительство, ничего «мне не принадлежащего» в доме я не держу, — Сонька произнесла эти слова и удивилась тому, насколько они правдивы… уже правдивы. — Мне искренне жаль вас и ваших людей, однако с предписанием, выданным господином градоначальником, я спорить не смею. Ищите…

На скулах пристава заходили желваки. Положение у него было не из простых: с одной стороны, «проделки» Соньки его изрядно бесили, а с другой — он не мог ими не восхищаться. Опять же, сердить «королеву Молдаванки», как иногда называли Соньку, ему вовсе не хотелось. Но еще меньше хотелось вызвать гнев господина градоначальника. Поэтому он дал знак городовым начинать, поднялся и стал в дверях — так ему удобнее было следить за хозяевами дома.

Сам того не зная, он изрядно помог Соньке.

— Не угодно ли чаю вашему превосходительству? — спросила Сонька. — Или, быть может, лимонаду?

Жара под вечер и впрямь стояла нешуточная. А суконный мундир господина пристава предательски потемнел под мышками — ему было очень жарко.

— Ну что ж, лимонаду можно…

Сонька сделала два шага к двери и остановилась рядом с приставом.

— Устенька, друг мой! С ледника принеси нашему гостю бокал лимонаду. А нам с Моше просто воды подай…

— Будет исполнено, Софья Леонидовна!

Простая русская девушка Устя давно уже на свой лад перекроила непростое отчество хозяйки.

Пристав перевел взгляд с Соньки на молоденькую прислугу. Этих нескольких секунд Соньке вполне хватило. Теперь колье были спрятаны так надежно, насколько это вообще возможно. Моше, конечно, увидел движение рук Соньки. Увидел и улыбнулся тому, как красиво и артистично она сумела избавиться от улик.

Уже говорилось, что Моше гордился своей ученицей. Он признавал, что она во многом превзошла его самого — настолько, насколько это вообще может женщина. Хотя, возможно, не имел в виду ничего предосудительного… Или просто пытался скрыть за этими ироничными словами свое восхищение.

Прошло долгих два часа. Пристав успел выпить два высоких стакана лимонада, городовые упарились, солнце почти село. Но ничего «не принадлежащего» найдено не было. Сонька и Моше сидели на диване спокойно, тикали ходики на стене, за окнами кричали мальчишки.

Пристав в гневе едва не сжевал собственные усы. «Уж я задам этому «информатору»! Вишь ты, полицию вздумал обманывать, да еще и денег затребовал. Одна радость — не успел я ему ничего отдать, пообещал после обыска…»