Воровская яма

«А что теперь будет?» Кольцов всех успокаивал, объяснял, что он стоял за справедливость и правду и готов сражаться за них до конца. Весь вечер он ждал, что сюжет о Меньшикове еще раз покажут в ночных новостях, но видя, что повтора не будет, заснул тяжелым, полным кошмаров сном.

Как правило, Умка к вечеру оставался один. Он либо располагался у окна дома и в приоткрытую форточку слушал голоса, долетавшие из телевизора, либо следил, что происходит за пределами участка.

Но сегодня все было не так. Знакомство с Жужжей произвело на него такое сильное впечатление, а приглашение было столь соблазнительным, что он стал обдумывать, как ему повидать свою новую знакомую.

«Какая ухоженная собачка, – думал он. – Какая она стройная, красивая, и, главное, как соблазнительно от нее пахнет». По телевизору в это время шли немыслимые сериалы, которые у Умки вызывали аллергию. Подумав, он решил не портить вкус очередным детективом, а решительно ответить на приглашение Жужжи и посетить ее. Он пролез через лаз наружу и двинулся не по дороге, а вдоль заборов. Вначале он прошел штакетник соседей, потом зону, где справа и слева стояли глухие заборы, и наконец подошел к небольшому отрезку решетчатых ворот, где однажды, гуляя с Кольцовым, познакомился со старым дворнягой Нордом, после ссоры с которым сразу же с ними подружился.

Норд, почувствовав появление чужой собаки, бросился к воротам и принялся лаем отгонять непрошеного гостя. Однако «старый вахтер», как его звал хозяин, хоть и неважно видел, да и лаял надтреснуто и не страшно, запахи по-прежнему помнил.

Когда Умка подошел ближе и сунул нос под ворота, Норд тотчас узнал соседа и со стариковской завистью поинтересовался, куда это он один и на ночь глядя. Умка поначалу сделал вид, что не понимает намеков, но поскольку ему несвойственно было кокетство, он вскоре чистосердечно признался, что, кажется, по уши влюбился в Жужжу, которая живет у Бабрыкина.

– Ну что ж, – с благословляющей интонацией в голосе, – прохрипел Норд, – дело молодое, без этого нельзя. Кажется, она сейчас в благоприятном периоде, так что вперед, мой друг, смелость города берет, – повторил он любимое выражение своего хозяина, который в советское время был большим начальником и, по рассказам, брал не один город.

Получив напутствие, Умка двинулся дальше к забору, увешанному разными афишами, на которых всегда в профиль и с неизменной гитарой присутствовал человек с темными и грустными глазами. Неожиданно из глубины двора раздался недовольный лай какой-то большой собаки. Оказывается, из-за самовольного ухода из дома и прогулки без хозяина на Умку рассердился «музейный работник» по кличке Принц. Он был кавказской овчаркой, охранял недавно созданный музей и к тому же был местным авторитетом. Однако вежливое обращение Умки на «вы» сделало свое дело, и кавказец сменил гнев на милость. Узнав, по каким делам появился здесь молодой герой, Принц посетовал, что он на привязи, а то мог бы составить Умке компанию и вместе приударить за предметом его увлечения. Неожиданно Умка вспомнил, как в молодости готов был умереть, но не подпустить этого самого Принца к одной собаке – тоже далматинке, в которую влюбился, когда гулял вместе с Кольцовым в парке музея.

Поэтому, не подав виду, но обрадовавшись, что этот старый кобель-кавказец на цепи, Умка попросил показать дорогу.

– Отсюда недалеко, – прищурив глаза, пояснил Принц, – чуть больше километра, сразу за домом великого скульптора.

Они стали откланиваться. На прощание кавказец проскулил свой вариант знаменитой песни покойного хозяина, сочиненной им во время ухаживания за местными красавицами: «Помашем хвостиком, друзья, помашем хвостиком, друзья, чтобы любить не в одиночку».

Умка пробирался в указанном направлении, и чем ближе он был к цели, тем чаще ему попадались знакомые следы с запахом его возлюбленной, которая всего лишь несколько часов назад гуляла с хозяйкой на поводке в этом месте. В памяти то и дело всплывала некая лазейка, о которой таинственно намекала Жужжа, благодаря которой они смогут увидеться. Наш Ромео несколько раз пробежал вдоль забора, но так и не нашел никакого прохода. Наконец в одной неисследованной им части, где за забором были сложены дрова, он действительно нашел подкоп. Но он упирался в дровяной склад и не позволял попасть на территорию дома.

Вспомнив, что Жужжа советовала копать, Умка принялся за дело.

Вскоре лаз стал расширяться, и он пролез в широкую рытвину под копной дров. Здесь было сухо, удобно, но главное, с этого места просматривался весь двор, большая беседка и входная дверь. Теперь оставалось только ждать. Умка навострил уши, но за дверью не было никакого движения. Неужели все смотрят этот отвратительный детектив, подумал Умка, как в это время приоткрылась дверь и послышался голос хозяйки:

– Володя, не гуляй с собакой без поводка, у нее дела, – послышался предостерегающий голос хозяйки.