Воровская яма

Кольцов. – Беда в другом, как ни корми такую «модернизацию», а в конечном итоге до сих пор вашингтонскому обкому помогаем. Только что ни с того ни с сего полтора миллиарда казенных денег Массачусетскому технологическому институту перевели в виде грантов. Профессора в наших исследовательских университетах по 20 тысяч получают, а в сколковском Иннограде сотрудникам платят по 300–500 тысяч рублей в месяц. А толку пока мало, по хай-теку как отставали мы на 25 лет от Запада, так и отстаем. Не научились ни машины, ни микросхемы, ни даже джинсы толковые делать.

Перелетов, как все руководители, не умеющий подолгу слушать других, вдруг светло улыбнулся и подхватил:

– Правильно, Кольцов, говоришь, но и заварух нам никаких не нужно.

Нахлебались от этих революций выше крыши.

Перелетов пригасил ярость и вдруг подмигнул Кольцову:

– Что у тебя там с Капкановым получилось? Чего не поделили?

– Да так, конфликт на ровном месте, Иван Андреевич. Викентий Александрович шумел в ДТС, я хотел его успокоить, а тут еще Умка вмешался, чуть не укусил его. Не знаю, что на пса нашло. К одним он тянется, – Кольцов кивнул в сторону Перелетова, – других напрочь не переносит. И главное – никакой дипломатии, отсутствие страха делает его свободным. Словом, невзлюбил он Викентия Александровича. Вот и напугал.

– Да так напугал, – подключился неожиданно Василий Васильевич, – что Александра Александровича грозятся без премии оставить.

– Без премии? Какой премии? Ах да, Капканов говорил мне что-то об этом. Но я ему сказал: подождите, мы еще и лауреатов не объявили, поэтому и лишать пока некого. Ты вот что, Александр Александрович, – другим тоном заговорил Перелетов, – не держи камня за пазухой. Нам надо помогать друг другу, вместе держаться, сообща решать, словом – команда нужна, а не группа захвата, какой нас окаянные враги наши силятся в прессе представить. А что касается Капканова, то я с ним поговорю, но и ты душой не ленись, живи с размахом, найди время с ним пообщаться. Мужик он неплохой. Вот, все говорят, возлюби ближнего, как самого себя. Ведь просто и хорошо, а не прижилось. И еще долго не получится, пока горе не научит. Ну да ладно, будем держаться. Недаром говорят – «держишься за авось, поколе не сорвалось».

Перелетов глубоко вздохнул, огляделся и, обернувшись к Василию Васильевичу, решительно заключил:

– Значит, так, Василий Васильевич, а ты, будь добр, по нашему осмотру подготовь смету на ремонт. Надо сделать быстро, чтобы музей не простаивал. Здоровья тебе, Василий Васильевич. Заезжай завтра со сметой.

– Завтра? – выдохнул Василий Васильевич.

– А чего затягивать? Тебе же ремонт нужен в первую очередь.

– Ну да, ну, да. Завтра так завтра.

Перелетов еще раз погладил Умку и бережно опустил щенка на землю. Умка вильнул хвостом, лизнул Перелетову руку и одобрительно посмотрел в глаза.

– Совсем как человек смотрит, – тихо заметил Перелетов. – Удивительный пес! Какое-то тепло от него идет. Надо познакомить мою Дафу с твоим Умкой, Кольцов. Может быть, и родственниками станем.

Перелетов захохотал своим громогласным хохотом и неожиданно спросил:

– А как точно переводится на русский слово «хай-тек»?

– Ну, в общем, – новые технологии, – ответил Кольцов.

– По-русски лучше, Кольцов, согласись.

– Обезьянничаем, Иван Андреевич, что поделаешь. В компьютере, когда наберешь слово «хай-тек», ответ – «две части слова с дефисом не согласованы между собой».

– Видишь, компьютер и тот возмущается нашим отношением к русскому языку. Значит, говоришь, по новым технологиям мы на 25 лет отстаем?

– Не я говорю, нобелевский лауреат говорит.

– И кто он?

– Жорес Алферов, – ответил Кольцов. – Кстати, он же и уточняет, что за последние 20 лет на две трети развитие Запада основано на советском интеллектуальном потенциале.

– Понятно. Не слушают его. Жаль, что Умка не лауреат, ему бы поверили. – Перелетов еще раз погладил Умку и пожал ему лапу. – Подрастет, обязательно со своей Дафой приеду, надо подружить их.

Перелетов весело подмигнул Кольцову, неожиданно обнял его и, попрощавшись с Василием Васильевичем, быстрым шагом направился к выходу.

* * *

Умка проводил Перелетова до калитки и, как только тот скрылся, развернулся и принялся передними лапами барабанить по воздуху и кружиться на задних лапах.

– Ты посмотри, – не веря своим глазам, воскликнул Василий Васильевич, – вальс танцевать начал! Радуется, что пользу принес. Нет, как хочешь, Александр Александрович, но Умка твой невероятный пес! Никогда не забуду, как он Устоева отсюда прогнал: облаял, порычал, и того след простыл. Ты вот что, Александр Александрович, не забирай его к себе, – попросил директор. – Пусть здесь поживет, пока у тебя ремонт идет.

– Спасибо, но боюсь, хлопотно будет. – возразил Кольцов.

– Будем вместе тянуть. Но туда ни шагу. Ремонт когда закончится?

– В доме в конце той недели закончат. Но там по участку много работы.

– Переедете, вон ту будку Умке подарим. – Директор показал на вторую будку в вольере, повернутую входом к стене. – Эта конура двустенная, лучше, чем у Персика. Пусть от папы будет подарок.