Воровская яма

Одним словом, нужен был человек, способный создать спектакль, в котором вопреки отвратительному времени был достигнут превосходный результат человеком, который оказался одним из символов этого времени. Задача, казалось, была взаимоисключающей. Но Сергей Петрович верил в чудодейственные возможности искусства и по какой-то упрямой логике выбрал Кольцова. Он уверовал, что Кольцов найдет это решение и покажет отца как фигуру созидательную и яркую. По ходу ужина, чувствуя скрытое сопротивление Кольцова в оценке этого времени, Сергей

Петрович все настойчивее стремился его уломать. Услышав от Кольцова о «тихом совете» по рецепту Фредерика Форсайта, он впервые за время ужина стал проявлять нетерпение.

– Тихим советом тут не обойдешься, Александр Александрович, – заговорил он быстро, глядя на Кольцова колючими глазами. – Сколько бы ни ругали время моего отца, все понимают, что без него не наступило бы светлое настоящее. В этой связи, Александр Александрович, я хочу вам напомнить высказывание Уинстона Черчилля, который понимал предмет нашего разговора намного определеннее, чем вы, голубчик: «Если мы будем сражаться с прошлым, мы потеряем будущее». – Да, отцу приходилось нелегко, – продолжил Сергей Петрович, – рядом был колосс и палач одновременно, но сам факт, что он удержался и сделал все, чтобы спасти страну, – это бесспорно и, согласитесь, это кое-чего стоит.

Услышав об эпохе юбиляра как о трамплине в «светлое настоящее», Кольцов перестал воспринимать собеседника адекватно. Сравнение с колоссом того, с кем Юбиляру волею обстоятельств пришлось работать, показывало, что сын напрочь забыл, как предательски и с каким беспримерным цинизмом этот колосс сформулировал свое отношение к целям новой власти, которую он возглавил: «Я в 1991 году ставил перед собой задачу всю жизнь повернуть круто и наоборот. Поэтому я подобрал команду, которая ничего из прошлого не ценила и должна была только строить будущее».

Святая простота! Разворовали огромное государство, опустили его до уровня стран третьего мира и назвали это будущим. На практике это будущее свелось к полному разрушению всей советской системы и экономики. Сергей Петрович не хотел помнить, как в эти годы истощалась жизнь, забыл, как новых управленцев России подменила зарубежная мафия, которая миллиардами увозила за границу богатства страны, развал которой стал крупнейшей геополитической катастрофой столетия. И поскольку Кольцов счел, что договариваться о совместной работе в таком случае безнравственно, он решил сказать то, что сразу обострило разговор до предела. Он набрал воздуха, огляделся и вдруг совсем неподалеку увидел машущую ему издалека рукой жену и Умку, который напряженно смотрел в его сторону. Он махнул в ответ, приосанился и заговорил негнущимся голосом:

– Сергей Петрович, сколько бы вы ни искали оправдания и смягчения вины тех, кто был в это время у власти, история однозначно назовет их предателями и даже преступниками.

Возникла тяжелая пауза, и в ней прозвучал сухой вопрос:

– Так, значит, вы считаете и моего отца – предателем и даже преступником?

– Я не хочу вас обманывать, Сергей Петрович, но, к сожалению, я именно так считаю и поэтому взяться за оправдание этого времени не смогу. У меня даже есть по этому поводу любимые строчки:

Они давно меня решили взять измором,
Я под прицелом их давно иду,
Но лучше с голоду подохну под забором,
А к ним холуйствовать вовеки не пойду[3]

.

Сергей Петрович медленно встал, и над столом нависли его кулаки. Но вдруг он отбросил стул, на котором сидел, и сквозь зубы медленно произнес:

– Как правило, я не обижаюсь на людей, я просто меняю о них мнение и вычеркиваю из жизни. Но вы, голубчик, законченный подлец. И знайте, я сотру вас в порошок. Я вам такие лихие девяностые устрою, что срать будете маком.

Подозвав шофера, который давно уже расположился за соседним столом, Сергей Петрович бросил ему деньги, чтобы тот рассчитался, и быстро вышел из зала ресторана.

Через неделю в одном популярном журнале, уделявшем внимание и литературе, появилась разгромная статья о творчестве Кольцова.

Резонанс был таким сильным, что комиссия по премиям имени великого друга детей и милиционеров не посмела отметить премией Кольцова, о чем предварительно практически условилась. Не пришлось Кольцову поехать ни в Париж на книжную ярмарку, о которой как о решенном деле трубил Зелинский, не смог он и сопровождать Ивана Полетова на презентацию за границу, от которой тот по причине занятости отказался. Словом, несчастья не приходят в одиночку, они торят дорогу скопом.

* * *

По поводу негативной публикации о Кольцове в ДТС несколько человек выразили искреннее сочувствие. Но сердечно с ним поговорил только один человек – сын известного поэта, художник и журналист Лучков, отличавшийся благородством и независимостью.