Воровская яма

Вскоре в столовой стала греметь музыка, сделалось шумно и весело.

Из усилителей доносились выступления организаторов совещания, оценки проведенного мероприятия, тосты и пожелания на будущее. В конце своим вокалом всех безраздельно покорил директор ДТС Леонид Александрович.

Сергей Петрович опоздал на двадцать минут. Приветствуя Кольцова, он извинился за задержку, сослался на переезд, где всегда были пробки, и, отпустив шофера погулять, пригласил его на второй этаж в ресторан. Разместились на веранде, откуда Кольцов видел в лесопарке гуляющую с Умкой на поводке жену. Инициативу заказа ужина Сергей Петрович взял на себя. Через десять минут на столе появились такие разносолы, что у Кольцова разбежались глаза.

Широта, с какой Сергей Петрович принимал Кольцова, напомнила ему рассказ одного знакомого дипломата, служившего вместе с юбиляром в одной из бывших советских республик.

История простая, но характерная: в посольском доме шел прием, по ходу которого выяснилось, что для успешного решения какого-то неотложного дела нужны деньги. Юбиляр покинул зал, где проходил прием, прошел в свой кабинет, распахнул сейф, который доверху был набит пачками долларов, сбросил сверху две и без всяких формальностей передал их для решения поставленной задачи. «В какой форме сделать отчет о расходовании денег?» – спросил тогда юбиляра знакомый дипломат Кольцова. «Мне не надо отчетов, мне нужен результат», – последовал лаконичный и безапелляционный ответ. Сейчас, глядя на этот шикарный стол, на способ общения Сергея Петровича с официантами, Кольцов понимал, откуда такой размах у сына.

Когда, пропустив две рюмки коньяку и закусив паюсной икрой, Сергей Петрович стал рассказывать, как он видит проведение предстоящего юбилея, Кольцов поскучнел и стал смотреть на свое участие в предстоящей работе без особого воодушевления. Слушая аргументы собеседника, он мысленно подбирал слова и доводы, чтобы от этой работы отказаться.

Но Сергей Петрович никак не останавливался, и тогда Кольцов решил подождать, пока тема не исчерпается.

Из разговора Кольцов понял, что от него требуется написать пьесу о юбиляре и поставить ее в одном из московских театров. Задача была трудной, но вполне выполнимой. Режиссерская практика хоть и уступила место писательской работе, больше отвечавшей возрасту и интересам Кольцова, но не переставала быть привлекательной. Наоборот, многое он теперь видел лучше, а сделать, как ему казалось, мог бы точнее.

Вопрос заключался только в одном – нужна была отличная пьеса о человеке, жившем в эпоху, результаты которой все больше признавались самыми негативными в новейшей истории. Готовясь к встрече, он выписал экономические показатели, которые были лучшими свидетельствами того времени. За эти страшные годы, когда юбиляр был среди вершителей жизни в стране, производство ВВП в России сократилось до 55,2 % (то есть на 44,8 процентного пункта), продукции промышленности – до 45,8 %, по инвестициям в основной капитал – до 20,9 %, по доходам населения – до 52,3 %.

Но как сказать об этом сыну человека, который был в гуще событий этого времени и в полной мере за все нес ответственность, Кольцов не знал. Поданное к столу было настолько разнообразным и вкусным, что они долго не касались предмета встречи. Оба понимали, что цена вопроса сведется к двум вещам: найти в биографии юбиляра период подлинного взлета, способного дать материал для пьесы и к простейшему – сколько такая работа будет стоить. По второму вопросу Сергей Петрович подготовил такой сюрприз, что нормальный человек от него отказаться просто не смог бы. Насытившись в полной мере, оба стали подбираться к существу встречи. Когда разговор коснулся девяностых и той свободы, которая сегодня подменилась, по оценке Сергея Петровича, вертикалью власти и возвращением к жесткому контролю над обществом, Кольцов понял, что дальше отступать некуда. Он вспомнил Голсуорси и героя его саги Фредерика Форсайта, который, сталкиваясь со сложным выбором, весьма оригинально рассуждал о своем участии в том или ином проекте.

– И как же Форсайт рассуждал в таких случаях? – заинтересовался Сергей Петрович.

У Кольцова память на важные цитаты была дословной, и он тотчас ее воспроизвел: «При демократии власть – это влияние… Но в чистейшей форме такое влияние может заключаться просто в тихом совете».

Надо сказать, что Сергей Петрович был человеком весьма неглупым.

Он хорошо понимал, что негативное отношение, которое нарастало ко времени, в которое работал его отец, может стать препятствием для проведения юбилея на том уровне, о котором он мечтал. Конечно, можно было отбить номер: собрать кинофотоматериал и сделать по телевидению широкое ретро с юмором, цитатами, игрой на гармошке и здравицами. Но этого как раз и хотел избегнуть Сергей Петрович. Он грезил о достойной оценке отца и подлинной благодарности к его труду и светлой памяти. К тому же он прекрасно знал, что все сегодняшние разговоры о коррупции – дымовая завеса и на определенном уровне носят условный характер.