Воровская сага в 4 частях: Бродяга. От звонка до звонка. Время – вор. Европейская гастроль

Они были потомки Синана, которого испанцы называли «Великим евреем». Его семья, изгнанная из родных мест, переехала в Османскую империю, где он выбрал себе ремесло пирата. Первое время Синан служил в команде знаменитого турецкого пирата Хайреддина Барбароссы, но позже стал капитан-пашой самостоятельной пиратской флотилии из 100 кораблей. На его пиратском флаге была изображена шестиконечная звезда, которую турки называли печатью Сулеймана (Соломона). Под командованием Синана находилось 6000 человек. Он участвовал в захвате Туниса в 1534 году, уничтожил испанский флот в 1538 году и захватил Триполи в 1551 году. Синан умер в 1558 году. На его надгробном камне на стамбульском кладбище Скутари можно прочесть: «Для друзей Синан был словно Иосиф, враги страшились его, как копья. Будем же молиться за рай для Синана, пусть Бог наполнит его душу радостью… Капудан-паша вошел в царство Божественной Милости».

О материальном я упомянул так, на всякий случай, ибо ее братья и другие родственники души в ней не чаяли. Для евреев деньги — это второстепенно. Недаром же когда еврей попадает в неприятную ситуацию, теряя ощутимую часть сбережений, то говорит: «Спасибо Господи, что взял деньгами».

Мой же путь проходил через Францию. Расчет был прост. Какие бы ни были надежные документы, а лететь «французу», хоть и алжирского происхождения на самолете авиакомпании «Air France» в Москву все же было предпочтительнее, нежели на самолете авиакомпании Aeroflot. Поэтому предварительно мы отправились в Джакарту, а уже оттуда я вылетел в Париж. Хочешь рассмешить Бога — расскажи ему о своих планах.

Все то время, которое я провел в пути: в самолете, аэропорту, в отеле, где остановился, чтобы прокубатурить[77] в спокойной обстановке свои дальнейшие действия, меня не покидала мысль о Мануле. Когда я с Серегой разговаривал последний раз (это было перед отьездом на Бали), мне показалось, что он стал злоупотреблять алкоголем. Мы с ним выпивали иногда, но это всегда было вино или хорошее чешское, на худой конец немецкое пиво. Тяжелые напитки ни он, ни я не употребляли, как, впрочем, и по сей день не употребляем. Корефан мой был для меня далеко не безразличен. И не только потому, что в тот момент ближе него (имею в виду мужскую половину общества) у меня никого не было, а еще и потому, и это было самым важным, что мы были слеплены природой из одного теста. Если позволительно такое выражение.

По прибытии в Париж, выходя из самолета в туннель, который находится уже на территории аэровокзала, я ненароком подвернул ногу и это обстоятельство впоследствии сыграло со мной злую шутку, притом дважды. Так что волей-неволей мне пришлось тормозиться в столице Франции с тем, чтобы прийти в норму. Ведь мне предстояло мотаться из огня да в полымя, а с такой ногой нечего было даже думать об этом.

Париж,

вид с собора Нотр-Дам-де-Пари

В фартецале у меня всегда лежала раскладная трость, очки, которые носят слепые и еще несколько разных мелочей, на которые мало кто обратит внимание. Мне же для «работы» они были крайне необходимы. Кстати, об очках. Последние годы я носил очки с бифокальными стеклами, но с перерывами. Менял их иногда на оправу с прогрессивными линзами. Все зависело от обстановки и от настроения. На тех и на других экземплярах стояла лучшая в мире оптика знаменитого немецкого предприятия «Карл Цейс Иена» и они, надо сказать, прилично стоили. Плюс ко всему, линзы того же изготовителя. Но их я одевал только тогда, когда шел на дело или когда нужно было конкретно засухариться. Потому что чувствовал себя в них не совсем комфортно. На фото «алжирца», то бишь на моем новом французском паспорте я был без очков, но в линзах, хотя обе пары очков, повторюсь, всегда были со мной.

Обосновавшись, я подумал, что все равно хотел на несколько дней тормознуться в Париже чтобы увидеть кореша и полагал, что этого времени хватит на выздоровление. Так что еще не успела за мной закрыться дверь номера отеля, как я сразу позвонил ему в Марсель. Проблем со связью не было. Серега принял мое приглашение с радостью, на том и порешили. Благо расстояние, да и время в пути (что-то около четырех часов) благоприятствовали нашей скорейшей встрече. Прибыв на вокзал Сен-Лазари, я увидел, как выходит на перрон осунувшийся и похудевший кореш. Манул тоже сразу меня просек. Мы пошли друг другу навстречу и поравнявшись обнялись. Да-а-а, сдал Серега по-черному, я его даже после прожарок лагерных[78] таким дохлым не видел. Ему я конечно же ничего не сказал, да мы, по-моему, даже и полусловом не обмолвились, так молча и зашагали в сторону Hotel Austin's Saint Lazare, где я остановился. Благо до него было рукой подать.