Воровская сага в 4 частях: Бродяга. От звонка до звонка. Время – вор. Европейская гастроль

К ресторану мы подъехали где-то к восьми вечера, а уже через несколько минут, под завистливые взгляды ожидавшей у входа толпы желающих отдохнуть в этой роскошной ресторации, официант провожал нас к заказанному столику. Мы были при параде на все сто, как если бы нас ожидал прием в посольстве Франции. Более того, после буйно проведенного вчерашнего вечера никто из нас не позволил себе даже глотка пива, пока мы не оказались за столиком этого шикарного кабака. Но и здесь мы вели себя как и подобает дворянам преступного мира. Все-таки удивительно скроены такие личности как мы с Манулом, поймал я себя на мысли. Казалось бы, вчера тонули в вине, по крайне мере один из нас, а сегодня на лихом коне и при параде, но самое главное, все переживания и все, что было связано с ними осталось в прошлом. Я это почувствовал еще раньше, в номере отеля, искоса глядя как Серега пытался зацепить кис-кис[79] на ворот сорочки. Это уже был тот Манул, которого я знал всегда, хладнокровный и дерзкий вор, не шедший никогда ни на какие компромиссы со своей совестью. Целебная роль матери, которая даже с того света может влиять на все, что касается ее ребенка, дала о себе знать в полной мере. Как будто ждала удобный для этого момент.

Как правило, в ресторан люди приходят отпраздновать какое-то событие, себя показать, на людей посмотреть, или просто повеселиться. Мы же пришли по другому поводу, поэтому, наверно, и было немного грустно. Ведь и у меня тоже родители и бабушка — самые дорогие люди на свете — давно упокоились. Мы выпили по рюмашке, помянули, как положено и молчали в основном, каждый думая о своем. А думать было о чем. На такой ноте, наверное, и прошло бы наше маленькое поминальное застолье. Честно сказать, другого я и не ожидал. Событие накладывало именно такой отпечаток на расклад того вечера, но судьбе было угодно внести некоторые коррективы именно сегодня, с последующим продолжением спектакля, который, видно, был ею уже давно срежиссирован.

С годами у человека моей профессии вырабатываются определенные навыки, которые предостерегают от разного рода негативных моментов или дают возможность использовать свой опыт в ущерб мусорам. В основном это относиться к умению сбивать ментов с хвоста[80], прокидывать легавым аллюр в три креста[81], выкидывать всякого рода импровизированные представления, где цель всегда одна и та же — что называется, на нюх определить, пахнет ли жареным, а порой и чем-то иным. Так что когда к нашему столику из глубины зала направился некто, я на раз-два просчитал дальнейший ход событий на ближайшие пять-десять минут, ибо давно приметил двоих мутных фраеров, сидящих в дальнем углу ресторана и о чем-то оживленно беседующих. Сконцентрировал я свое внимание именно на них вероятно потому, что поневоле подумал, что я бы тоже выбрал именно такое месторасположение, если бы захотел меньше привлекать внимания к себе. А для чего необходима такая позиция, не трудно догадаться. Ты как бы на людях, отдыхаешь, веселишься, но главным остается общение, из-за которого, в принципе, ты и прибыл именно сюда, где среди людей, роскоши и неподдельного старинного интерьера можно легко быть невидимым. Плюс ко всему прикид[82], а он был соответствующий, уж в чем-чем, а в этом я был дока.

Так что не было удивительным то, что один из двоих «заговорщиков» направлялся именно к нашему столику. Не удивило меня и то, когда он обхватил обеими руками сидящего спиной к нему Манула и на чисто русском языке сказал, как бы на ухо, но достаточно громко, чтобы я услышал: «Здорово были, бродяга»! При этом не сводя с меня глаз.

— Здорово, коль не шутишь, — даже не повернув голову, а лишь положив ладонь правой руки в развернутом виде себе на правое плечо, произнес в ответ Серега. — Падай в трюм, на море качка, Вася, — произнес Манул, протянув левую руку в сторону стула, который стоял справа от меня. В этом предложении определяющим словом было «Вася», предназначенное мне. Вася, Васек, Василий — так называли в России карманники друг друга в работе, в основном, на садке. Чтобы не палить мусорам и терпилам имена и кликухи своих поддельников[83].

Я понял, что Манул уже давно просек их, но почему-то медлил, а скорее выжидал удобного случая, чтобы рисануться.

— Знакомься, Паша, это Заур Золоторучка, не слышал?

— Так, краем уха, — ответил Паша скорее из вежливости, протягивая мне руку, на пальцах которой было три серебряных перстня, черепа и еще какие-то драконы, видно считавшиеся символами рокеров. «С такой внешностью знает под кого косить», — промелькнуло у меня голове. Но главное было то, что Серега никогда и никому, если конечно же не был уверен на 99 %, не представлял меня именно так, как есть. Так что, за нашим столиком собралась басота и бозар покатил в открытую[84].