Воровская сага в 4 частях: Бродяга. От звонка до звонка. Время – вор. Европейская гастроль

Чего ради, сам не знаю, я выбрал своим времяпровождением занятие рисованием, ведь ни в школе, ни где бы то ни было еще не встречал человека, который хуже меня мог это делать. Да мне и не нравилось никогда рисовать. А тут на тебе. Наверное, так легче было вести свою игру, как бы занимаясь своим «любимым» делом, а исподлобья или боковым зрением карманника наблюдать за всем вокруг. Да, скорее всего, так оно и было.

Но рисование — это ладно, я решил, что этого будет маловато и следует внести какое-то новшество. Голь, как говорится, на выдумка хитра. Каждый день я распарывал свою подушку, часами перебирал вату, тщательное ее сортируя, а затем вновь зашивал. Иголку я позаимствовал у какой-то женщины. Их здесь тоже было не мало. Таким образом я решал сразу две задачи. Первая была ясна как божий день, а вот вторая была куда более прагматична.

Я не мог спать на спине по двум причинам. Сзади, на затылке болел шов, и лежа на спине я всегда кашлял, что также придавало некоторые неудобства, связанные с болевыми ощущениями. Ведь у меня было одно легкое и в то время я еще курил. Кстати, о куреве. По моим рентгеновским снимкам было отчетливо видно, что я курю. Так вот, как-то, пока я где-то ходил, принесли три пачки разных марок сигарет и положили мне на тумбочку. Я, еще только войдя в палату увидел, что обо мне помнят и впоследствии даже не взглянул на них. Так, окинул боковым взглядом карманника и забыл. Подобные примочки[112] были в ходу у легавых ГУЛАГа, только цель была разная. Здесь, хотели выкупить мое состояние, а там унизить, бросая на пол то окурок, то целую сигарету. Подними, перейди через свои понятия, и ты никто, и звать тебя теперь ни как.

Глава XII

Feci quod potui, faciant meliora potentes[113]

Как вы думаете, кого больше ожидает успех, узника, который замышляет побег или надзирателя, который его охраняет? Ответ очевиден. Конечно же, узника. Но что бы прийти к такому заключению, необходимо иметь опыт. А он имелся, и с лихвой. Из каких только заведений закрытого типа я не бежал! Начиная с ДВК (детская воспитательная колония) Каспийска, Новошахтинска и Куртата (Сев. Осетия), когда мне было всего лишь 12–13 лет и заканчивая зоной в болотистой таежной глуши, где я чуть не стал кормом для волка и свирепых лагерных овчарок. Но чтобы на кону стояла жизнь или смерть, такого еще не было. Я не имею в виду форс-мажор, когда ты во время побега можешь, не рассчитав силы, утонуть в реке, которую переплываешь, тебя может подстрелить охранник в то время, когда ты перелезаешь через забор, утопнуть в болоте и т. д. То есть я всегда бежал, потому что бежал, но никогда не по тому, что была причина. Кто бывал в тюрьме, тот познал искусство уменьшаться соответственно выходу на волю. Заключенный так же неизменно приходит к попытке бегства, как больной к круизу, который исцеляет его или губит. Исчезновение — это выздоровление. А на что только не решаются, только бы выздороветь.

Естественно, я ставил на место терпилы себя и прикидывал, как бы я поступил на его месте. Первое, что приходило на ум: мои люди приезжали, трое, не меньше, ставили машину в укромном месте и один оставался на месте, а двое других каждый день, переодевшись в разное тряпье, следили бы за мной. Вариант вроде имел право на существование, но что-то на мой взгляд было в нем не так. Чуть позже стало ясно, что именно.

Как читатель уже конечно догадался, перебрав все реальные и нереальные выходы из создавшегося положения, я избрал единственно правильный, по моему мнению, путь — это побег. Как только решение было принято, я стал искать в первую очередь подходящую одежду. Не мог же я в больничной робе показаться в Париже или даже в его предместье. Правда на голове у меня была спортивная шапочка не помню где приобретенная. Был также пуловер, тоже не пойми чей, но симпатичный. Все остальные шмотки не знаю куда делись. В психушку меня привезли в каких-то брюках не по размеру, пуловере на голое тело и в туфлях, единственной вещи, которая была моей.

Пару дней мне хватило для того, чтобы обойти несколько корпусов этого огромного комплекса и без проблем утащить у больного люда все то, в чем не стыдясь я мог бы появиться на улице. Джинсами и коротенькой кожаной курточкой я обмотался в талии. Благо я сильно похудел, да и халат был широкий и вместительный. Погода была хоть и холодной, но не такой как у нас в России в это время года, поэтому этот прикид меня более чем устраивал на время. Оставалось найти копейку, но об этом я не парился вообще. Мне достаточно было зайти в какой-нибудь магазин, пошоркаться[114] на ж/д станции или на автовокзале, или на худой конец столкнуться с кем-нибудь на улице «нечаянно» и еврики сами прилипли бы к лапе[115]. Но и с этим мне фартануло не отходя от кассы[116].