Восемь бессмертных

— Ведь если императорский посол прибудет в монастырь и не обнаружит меня здесь, он еще больше уверится в моей виновности!

На что земляк ответил:

— Позволь мне остаться здесь, я все улажу.

Не успел Яо Шунь-мин вместе с семьей покинуть Золотую веревочку, как у ворот храма спешился посол. Войдя внутрь, он увидел лишь старого монаха, читающего сутры посреди зала.

— Отец, а где же тайное убежище Яо Шунь-мина?

Монах ответствовал:

— Яо Шунь-мин давно стал монахом, оставив семью и дом. Он отправился в далекое странствие. О каком тайном убежище вы говорите, — я не понимаю. Кругом — дикие горы, и единственное строение в округе — этот маленький храм, уж простите меня, пожалуйста. Перед тем, как постричься в монахи, он оставил собственноручное письмо. Передайте его, пожалуйста, императору.

Вернувшись в столицу, посол вручил императору письмо, которое на самом деле написал монах от имени Яо Шунь-мина и в котором он изложил жалобу на несправедливое отношение, а также доложил обо всем, что видел и слышал.

Узнав обо всем, император понял, что Цинь Хуй оклеветал двух человек, и что сам он, император, оказался игрушкой, которой манипулировал министр. Бывший фаворит был отстранен от должности. Гроза миновала, и Яо Шунь-мин вернулся в храм. Он стал кланяться и благодарить монаха за спасение, но оказалось, что это вовсе не служитель храма, а его переодетый земляк Цхай Цзу-цзюнь. И поскольку его прошение о справедливости достигло своей цели, император на радостях всемилостиво позволил ему официально стать буддийским монахом, назначил его настоятелем монастыря Золотая веревочка.

А Яо Шунь-мин, стремясь в свою очередь тоже отблагодарить земляка, пожертвовал храму десять тысяч цзиней медных монет, чтобы отлить колокол. Прознав об этом, простые люди тоже пожелали присоединиться к благому делу и стали нести свои деньги, кто сколько мог. Вся дорога, ведущая к месту Лун-цюань — Цин-юань, была заполнена толпами людей. И это растрогало небожителя Люй Дун-биня. Он часто спускался на землю, чтобы развлечься, вмешиваясь в людские дела.

Вот и в этот раз он принял облик литейщика и оказался в монастыре, предлагая отлить колокол. Обратившись к огромной груде монет, он нараспев прокричал:

— Не много, не мало, а в самый раз, как раз достаточно!

Вдруг он протянул руку и вынул маленькую монету со словами:

— А эту нельзя бросать в печь, надо ее заменить.

Яо Шунь-мин стал искать замену, но нигде не смог найти, и с мыслью "да подумаешь, что волноваться из-за какой-то мелкой монеты" бросил ее в печь.

Работа кипела, металл плавился, печь раскалилась докрасна. Семь дней и семь ночей Люй Дун-бинь не смыкал глаз. А на рассвете восьмого дня раздался приятный для уха звук, и сверкающий медный колокол был готов.

Люй Дун-бинь обратился к Яо Шунь-мину:

— Я должен покинуть эти места. А тебя прошу возжечь ароматные палочки — пять пучков, — и только после того, как они прогорят, можно будет бить в колокол. И слышно его будет на пять ли в округе.

Проводив Люя, Яо вошел в зал с изображением Будды и приступил к возжиганию благовоний: первый пучок, второй В нетерпении он воткнул в пепел и третий пучок, который быстро прогорел. В душе Яо зародилось сомнение:

— Уж не "немой" ли этот колокол? А что, если литейщик был плохим мастером и специально заставил меня сжечь пять пучков, чтобы успеть ускользнуть за это время?

Размышляя и сомневаясь, Яо ухватился двумя руками за деревянную колотушку и ударил по колоколу.

"Дан-н-н" — раздался звук, который разнесся за три версты в округе, "бу-у-у" — прозвучало следом, и на месте удара образовалась вмятина.

Оказывается, монета, которую Люй Дун-бинь просил Яо заменить, побывала в руках министра-интригана Цинь Хуя. Монах и монету не заменил, — колокол оказался поврежденным, и пять пучков благовоний не сжег, поторопился. Колокол еще не окреп, и слышимость оказалась лишь на три версты.

В то время, когда Яо Шунь-мин бил в колокол, бывший министр Цинь Хуй как раз пировал и веселился в столице. Со звуком колокола как будто нож вонзился ему в спину. И началось какое-то странное заболевание позвоночника. Болело так, что несчастный министр кричал благим матом, взывал к Небу и к Земле. Ни днем, ни ночью не было ему покоя. Промучился он так три месяца и испустил дух. А вот если бы Яо Шунь-мин сжег пять пучков благовоний, то негодяй за свои злодеяния промучился бы на два месяца больше!

Испытание

Жил некогда человек, который мечтал стать святым-небожителем, поскольку он слышал от людей, что святым не приходится заботиться о еде, они весело проводят время, передвигаются, оседлав облака, гонимые ветром; живут высоко в горах, уходящих вершинами в небо, короче, жизнь их беззаботна, беспечна, и ничто их не связывает. Настоящее блаженство!

А еще он слышал, что стать небожителем вовсе не трудно. Надо лишь быть добропорядочным, не совершать злых дел, поступков. Кроме того, надо искренне молиться, класть поклоны святым, и тогда они, тронутые мольбой, спустятся на землю, а затем вместе с вами вознесутся на небо.