Твердо решив добиться своего, он не пожалел тридцати
Однажды утром, когда он как раз совершал молебен, в дом к нему вошел какой-то старик-нищий. На голове у него были нарывы, ступни разнесло, как водянкой, да еще одна нога была хромой. На нем была драная одежда, а в руках — потрепанная корзина. Бедолага подошел к молящемуся и слабым голосом попросил:
— Добрый господин, сжальтесь! Дайте немного еды, ибо у меня и крошки не было во рту в течение трех дней.
Увидев нищего, услышав его просьбу, наш герой страшно рассердился, и с ним чуть было не приключился припадок бешенства. Однако он вовремя вспомнил, что, желая стать небожителем, он обязан совершать добрые поступки и избегать злых. Поэтому, с трудом подавив гнев, ответствовал:
— Я как раз молюсь своему святому, а ты тут отвлекаешь. Ступай скорее отсюда, иначе моего святого может затошнить от твоего вида!
Вздохнул нищий и вышел наружу. Там он сел на камень у ворот, прислонившись к стене, и прикрыл глаза, приготовившись терпеливо ждать. Сидел, сидел, пока не пришло время завтракать. И лишь после того, как хозяин дома завершил трапезу, нищий вновь осмелился попросить:
— Господин, проявите милосердие, дайте поесть!
Увидев, что попрошайка до сих пор не ушел, герой подумал:
— Ну и докучливый же, настырный старик!
Только хотел, было, разразиться ругательствами, да опять вспомнил, что стремится стать небожителем, поэтому, едва сдержав себя, вынес нищему чашку прокисшего, с тухлятинкой, риса и грубо сказал, вывалив содержимое старику в его плошку:
— Вот тебе! А теперь проваливай скорее!
Нищий принял подаяние и стал жадно заглатывать рис большими порциями. То ли потому что рис был несвежим, то ли оттого, что бедолага был слишком старым, несчастный подавился. Рис застрял в горле и не проходил внутрь. Глаза у старика закатились, видны были лишь белки; он вдохнул воздух, а выдохнуть не мог, с трудом прохрипел:
— Господин, дай немного овощного отвара
И тут "господин" не выдержал, его прорвало:
— Ах ты, старый попрошайка! Дал риса, так тебе мало, подавай еще и овощей! Вот уже несколько часов надоедаешь мне! А ну, проваливай, пока я не спустил собаку!
— Ой, ой! Собака может покусать Люй Дун-биня; она же не знает, что я хороший человек! Ухожу, ухожу!
Старик вышел за ворота ограды; внезапно подул ветер, и его не стало, он будто растворился в воздухе. Изумленный хозяин подошел к воротам и вдруг увидел на них надпись тушью, которая еще не успела просохнуть:
Люди не способны отличить фальшивое от подлинного.
Изо дня в день молятся Дун-биню,
а пожаловал небожитель собственной персоной,
оказалось, у господина доброты в душе —
лишь с крошечную капельку.
И только тут хозяин понял, что это Люй под видом нищего приходил, чтобы испытать его сердце. Но сожалеть о чем-либо было уже поздно.
Однажды Люй Дун-бинь спустился не землю в поисках высоконравственных людей. Но прежде он отправился к настоятелю храма у подножия горы с красивым названием Небожительница:
— Не подскажешь ли ты, где я смогу найти добродетельного человека?
Тот ответил:
— Есть такие. На горе Небожительница живут три брата с разными фамилиями, и они занимаются поднятием целины. Фамилия старшего — Лю, второго — Ли, а третьего — Ван. Их вполне можно назвать "тремя высоко-нравственными".
— В чем же их добродетель?
— Они приходят в храм первого и пятнадцатого числа каждого месяца и приносят каждый раз три ароматные свечи и три стопки жертвенных денег для сжигания. Они молятся, бьют поклоны и при этом дают клятву: "Хотя у нас разные фамилии, но душой и чувствами мы все — как один человек. Даем слово быть во всем вместе: умирать — так всем троим сразу, а коль быть счастливыми, то тоже — только вместе. Верим и надеемся, что Бог позаботится о нас, и мы скоро разбогатеем, станем счастливыми…" Приятно слушать их искренние молитвы. Сразу видно, что это добродетельные братья.
Люй Дун-бинь согласно кивнул головой, а затем обратился с тем же вопросом к земле:
— Что за люди эти три брата Лю, Ли и Ван, которые возделывают целину?
— Это три добродетельных человека!
— В чем же проявляется их высокая нравственность?
— Каждый праздник они бросают в землю монету
— А есть ли еще что-нибудь, кроме этого?