Восемь с половиной часов

Окончив ужин, он отложил папку в сторону и снова направился в лабораторию, посмотреть, какое вещество можно применить для изменения качеств, которыми обладал Миша Панин, на обратные. Взяв несколько, как ему казалось, нужных пробирок, директор пошёл в комнату. Поставив свечу на стол, он нагнулся и вытащил из-под кровати деревянный сундучок, открыл и стал рассматривать находившиеся там колбы, какие-то изъял, другие, принесённые с собой, добавил. Из внутреннего кармана пиджака достал пузырёк побольше, перевернул его пару раз, прикладывая к отверстию носовой платок, и обтёр им лошадиный череп и фигурки чертей. Эту процедуру он проделывал ежедневно, даже если эксперименты не проводились. Всё дело в том, что любой опыт, любые видения, возникающие в голове подопытного, должны опираться на что-то, иметь основу, на которой будут базируются эти галлюцинации. Основой как раз и являлись череп и фигурки, выбранные не случайно – подчинение человеку лошади как животного, всё время получающего от него боль в ответ на невыполнение команд, жизнь в неволе и затем смерть; в добавок – весьма неприятные потусторонние сущности, изображенные фигурками и олицетворяющие боль, мучения – хороший набор для создания самых жутких кошмаров. Причём Ярослав Карлович опрометчиво не задумывался над тем, есть ли эти сущности на самом деле – ему это не важно было, важно то, что представляет собой сам предмет и каково его эстетическое значение, что он подразумевает.

Убрав сундук наместо, директор переместился в письменному столу, взял за ручку верхний центральный ящик. Тот застрял, не выдвинувшись и на треть. Ярослав Карлович нетерпеливо стал дёргать его, расшатывая справа налево. Этот ящик всегда заедало, а он всё собирался его починить или заменить стол. Но как у творческого человека, у него никогда не доходили руки заняться обыденными делами.

Внутри стояло несколько открытых колб, рассредоточенных по ящику в процессе тряски. Вытаскивая их и проверяя, одной колбы Ярослав Карлович не досчитался. Он вытащил ящик почти до конца, так что тот даже наклонился вниз и сзади выкатился опрокинутый пузырёк. А на деревянном светлом дне уже подсыхало тёмно-коричневое пятно от пролитой жидкости. Ярослав Карлович побледнел и схватил свечу. В её трепыхающемся пламени были заметны напряжённые скулы, испуг в глазах. Он взял опрокинутый пузырёк, и лицо его превратилось в белую искажённую страхом маску – уголки рта опустились, показывая нижние зубы. В сосуде раньше находилась жидкость, отвечающая за временные рамки проведения эксперимента. Понятно, сосуд опрокинулся, когда он дёргал ящик.

Иногда мы долго думаем, ломаем голову, но ни до чего разумного додуматься не можем. А иногда мысль приходит сама собой, поражая нас словно молния одинокое дерево – не только внезапно, но и с разумом делая примерно то же, что и с деревом.

Как он мог допустить такое? Идиот! Проводить опасные опыты, при этом не закрепляя ничем пробирки. Судя по высохшему пятну, опрокинулся пузырёк точно не сейчас… Хорошо если утром, иначе получалось, что опыт проходил уже с вылитой жидкостью… Насколько опасно это, правда, Ярослав Карлович не знал точно – ещё одно опущение. Каждое вещество представляет собой точно сбалансированный состав, а тут оно соединилось, как минимум, с деревом и пылью. Но не это больше беспокоило директора – ножом врезалась в его голову мысль, что именно над этим местом на столе стояли часы, оказавшиеся переведёнными непонятным образом. Сколь не безумным казалось это директору, напрашивался только один вывод – вещество каким-то способом взаимодействовало с часами и перенесло мальчика в другое время. Возможно, он всё ещё здесь, только не сейчас.

Ярослав Карлович, швырнув об пол пустой пузырёк, ринулся в кабинет. Он опёрся о стол, наклонив голову, потом с криком смёл со стола все бумаги и книги. Кинулся в кресло, запустил пальцы в волосы. Неужели такое возможно? Как бы далеко не уходил он в своих мечтал о создании супер-людей, какие бы амбиции не возникали в его не совсем адекватном сознании, ни одна робкая мыслишка ни разу не возникала у него о возможности переноса во времени. Но если так, тогда что там – в прошлом или будущем? Есть ли там вообще что-то, или реальность существует только в настоящий момент такой, какой мы её воспринимаем? Словно крысы на выброшенные в канализацию отбросы, накинулись эти соображения на его измученный мозг. Одни вопросы и никаких ответов.

Будучи человеком импульсивным, желающим всё изучить и понять сразу, Ярослав Карлович протянул руку назад и дёрнул за верёвку, соединяющую третий этаж со вторым. Внизу, под кабинетом, находилась комната Афанасия Михайловича, и тот живо подскочил с дивана, услышав нетерпеливый звон колокольчика, подвешенного на стене у потолка. Директор редко его вызывал, только в исключительных случаях. Через минуту управляющий был наверху и наблюдал взволнованного директора за пустым столом, окружённого валяющимися на полу бумагами.