Восемь с половиной часов

– Приведите ко мне того мальчишку, Панина, немедленно! – Яростный удар кулаком по столу подтвердил незамедлительность выполнения этих действий, и Афанасий Михайлович поспешил исчезнуть.

Ярослав Карлович взглянул на часы – полдесятого. В самый раз. Он резко встал и сначала сходил в лабораторию, потом направился в комнату. Забрал все пробирки, оставленные на столе, в ящик поставил только одну – с той самой тёмно-коричневой жидкостью. Вернул на стол часы, расположив их над пробиркой. Показывали они точное время. Из сундуков он тоже забрал всё, оставив лишь ёмкости с той же жидкостью – сейчас его интересовала только одна гипотеза, которую он и намеревался проверить. В дверях кабинета его уже ждал напуганный мальчик в пижаме. По возможности взяв себя в руки, директор опустился в кресло и проговорил:

– Мне известно, что ты пытался бежать сегодня. Не так ли?

– Д-да.

– Это серьёзное нарушение школьного порядка, а за нарушения наказывают. Тебе придется пройти одно испытание…

– Но меня уже высекли сегодня

– Не смей меня перебивать! – Ярослав Карлович сорвался и снова вмазал кулаком по столу, от натянутой доброжелательности не осталось и следа. – Ты просто переночуешь в одной комнате. – Растерявшись на секунду, директор встал. Сегодня у него не было желания подолгу беседовать с ребёнком, наблюдая за его реакцией, что обычно доставляло ему необычайное удовольствие. Он подошёл к прижавшемуся к косяку мальчику, взял за плечо и повёл в комнату.

– А где Федя?

– Его забрали родители, разве ты не знаешь?

– Прямо ночью?

– Ну да, мы ведь не близко находимся… Они долго добирались.

– А зачем тогда устраивали обыск?

– Ты задаёшь слишком много вопросов! – Рука директора клещами сдавила тонкое плечо, так что мальчик наклонился в его сторону… и тут пальцы соскользнули по пижаме, Миша присел на мгновение, увёртываясь от цепких рук директора, и бросился прочь к выходу. Молниеносными движениями, каких едва ли можно было ожидать от подобного человека, Ярослав Карлович ринулся вдогонку, ухватил мальчика у выхода в прихожую сзади за ночную рубашку и потащил так, что ткань с треском разорвалась, раздался хрупкий звук от разлетевшихся по деревянному полу пуговиц и Миша упал назад. В следующее мгновение железные клещи обхватили запястье и потащили его обратно. Нельзя представить, каких усилий воли стоило директору не ударить хныкающего и сопротивляющегося ребёнка. Не сказав ни слова больше, он швырнул его в комнату и запер дверь. Впервые ребёнок пытался сбежать от него, впервые спрашивал о ком-то, впервые он почувствовал себя так близко к безумию и впервые ощутил себя на самом деле беспомощным.

Самолюбие – сильнейшее и одно из самых худших чувств, оно способно вывести нас из себя даже по ничтожной глупости. Какой-то мальчишка чуть не сбежал от него, он не смог ответить на элементарный вопрос… не захотел ответить, сорвался. А это всё результат того, что действует он неправильно. Уж в способности к самоанализу Ярославу Карловичу нельзя было отказать. Жаль только, что самоанализ не всегда приводит нас к верным выводам ввиду наших собственных особенностей характера. Неудачи, и большие, и мелкие, подстерегают нас на всём жизненном пути, и нельзя столь критично относиться к каждой из них. К настойчивому человеку успех рано или поздно всё равно приходит.

С трудом упорядочив мысли и успокоив себя, директор собрался наконец прилечь отдохнуть.

Утро. Одетый и освежённый на вид, директор ходил по кабинету, дожидаясь гулкого боя часов, свидетельствующего, что уже семь и временные рамки эксперимента закрылись – раньше открывать дверь в комнату строго запрещалось, это могло нарушить ход опыта и вообще привести к непредсказуемым последствиям, которые сам он едва ли представлял. Он с нетерпением то подходил к окну и вглядывался в темноту леса, то перебирал бумаги на столе, толком ничего в них не видя. Наконец настало время открыть дверь в ту злополучную комнату и увидеть результат. Стоя перед дверью с ключом в руке, директор вспомнил, что так он волновался только в самый первый раз. Слегка трясущимися руками он вынул замок из скобы и толкнул дверь.

***

В комнате Ярослава Карловича ждала самая мирная из всех возможных картин: Миша спокойно спал в кровати, закутавшись в одеяло, на столе тикали часы, показывая начало восьмого. Всё говорило о том, что ничего не произошло. Постояв минуту в некотором недоумении, директор разбудил мальчика, выкрикнув громкое «подъём!», как это делали наставники в классах. Собственно, чего он ожидал – что мальчик исчезнет? Это создало бы больше проблем и едва ли прояснило бы ситуацию. Сказав Мише, что он ждёт его в кабинете, директор вышел. Мальчик через несколько минут медленно вошёл в в нему, бесшумно ступая босыми ногами по полу, и остановился около шкафов напротив Ярослава Карловича, восседающего в своём кресле.

– Присаживайся, – сказал тот спокойным тоном, указав на кресло. Когда тот сел, он продолжил: – Как тебе спалось?