Восемь шагов по прямой

Они отстали, он дошел до машины, сел и поехал на вторую тренировку.

Когда он вошел, в раздевалке стоял гомон голосов и дружный хохот.

– Папаша пришел, – пропищал Грунин детским голосом. – Детки, несите отметки!

Все засмеялись, Рогов стал переодеваться.

– Леша, не дозвонился? – спросил Надеин.

– Так, кожет, дать телефончик? – живо подхватил Грунин. Он изобразил руками гитару и пропел жестоким романсом: – Я вам звоню печаль свою… Потом сделал Рогову "козу". – Папаша…

– Слушай, ты!.. – Рогов стянул рубаху на его груди в кулак. В раздевалке все умолкли и застыли.

– Пусти. – С лица Грунина исчезла улыбка. – Пусти, – повторил он с горечью. Рогов отпустил. – Я же вижу, как ты маешься. Я хотел… а ты… Он махнул рукой и отошел.

В молчании Рогов натянул тренировочный костюм и вышел в зал. Два помоста, шведская стенка, низкие гимнастические скамьи, станки со штангами… Здесь проходила атлетическая подготовка, но пока в зале было пусто. Рогов сел на скамейку, вытянул ноги, откинулся к стене и закрыл глаза.

Он не двигался, не имел ни сил, ни желания, и стрясись что-нибудь, пожар или землетрясение, не тронулся бы с места. Не было точки опоры, какой-то твердой определенности, принадлежащей только ему, где было его начало и продолжение, – заповедного места, куда он мог вернуться, что бы с ним ни случилось и где бы он ни был – отовсюду. А человек должен иметь еще где-то часть себя – землю, людей, дела…

Послышался глухой топот ног, стукнула дверь, зал наполнился голосами и смехом. Сначала все разогревались, потом постепенно голоса и смех умолкли, и слышалось лишь натужное дыхание, грохот и звон штанг; по всему залу сгибались и разгибались игроки, цветные рубахи потемнели от пота. Рогов лежа отжимал от груди штангу. Надеин тронул его и показал глазами на окно: к стеклу были прижаты два лица. Стекло от дыхания быстро запотевало, и тогда появлялась ладонь и протирала его. Тренер тоже посмотрел туда и сказал:

– Ты меня удивляешь.

– Он их по хозяйству использует, – засмеялся кто-то.

– Мог бы получше найти, их же ветром сдует, – добавил другой.

– Теперь ты от них не отделаешься, – заметил Надеин.

"Действительно, прилипли", – подумал Рогов, выжимая штангу.

– Зачем они тебе? – спросил тренер. – Эти раззвонят, другие прибегут. Их столько набьется, не протолкнешься.

– Шпана, – сказал Надеин.

– Ты таким не был? – спросил Рогов, уложив штангу в козлы.

– Я? Нет. Я играть хотел, цель имел.

– Какой ты у нас целеустремленный! Ну и что ты теперь за ценность?

– Понимаешь, Алексей, – сказал тренер медленно, – разница между любым из вас и большинством людей в том… – он сделал паузу и посмотрел, все ли слушают, что вы их работу, худо-бедно, сделаете. Подучитесь и сделаете. А они вашу вряд ли… Тут, как говорится, все от Бога: если есть, то есть, а нет, ничем не поможешь.

"Пожалуй, так", – решил про себя Рогов и успокоился.

После второй тренировки все испытывали усталость. На улице их поджидал большой автобус, один за другим они поднимались на подножку и садились – каждый на свое место. Сейчас автобус тронется, шофер погасит в салоне свет и включит приемник, они будут долго ехать по городским улицам, лежа в креслах, как авиапассажиры, сонливо будут смотреть в окна, слушать музыку, слишком уставшие, чтобы разговаривать. Потом они выедут за город, автобус прибавит скорость, и они понесутся по вечернему шоссе мимо далеких и близких огней, пробивая корпусом темноту. Так они ездят день за днем, неделя за неделей, месяц за месяцем, а кто выдерживает – год за годом, и вдруг – стоп, сойди, твое место в автобусе занимает другой.

Вместе со всеми Рогов вышел из раздевалки и направился к выходу. На столе дежурного зазвонил телефон.

– Рогов, к телефону!

– Только недолго, – напомнил тренер.

Рогов подошел к столу и взял трубку.

– Слушаю… Ты! – Он задохнулся и подержал трубку на весу, чтобы прийти в себя, потом снова приложил к уху. – Я тебе звонил.

Она произнесла только одно слово, но и этого было достаточно, чтобы он почувствовал нестерпимое желание бежать к ней – без раздумий, сейчас, сию минуту. Она сказала "приезжай", и он уже чувствовал жгучее нетерпение, лихорадку, озноб, до него не сразу дошел смысл сказанного.

– Сейчас? – переспросил он и тут же понял, насколько это безнадежно.

– Рогов, веселее! – уже с недовольством крикнул тренер, стоя в дверях.

– Я попробую… – неуверенно сказал Рогов в трубку. – Ты одна? спросил он, сразу понял неуместность вопроса и добавил твердо: – Сейчас я приеду. – Он положил трубку и приблизился к тренеру. – Мне нужно остаться. Я приеду утром.

– Что еще? – холодно спросил тренер. – Команда находится на сборе. Через день игра. Все едут на базу. И ты мне режим не путай.

– Могут же быть обстоятельства…

– Знаю я ваши обстоятельства! Каждый из них, – тренер мотнул головой в сторону автобуса, – так и шарит глазами по сторонам. Дай только волю. Удержи их потом в узде. Чем ты лучше? Будешь тренером – поймешь.

– Я понимаю…

– Ничего ты не понимаешь! Ладно… Ночевать в городе не разрешаю, приедешь на базу к отбою. Все!