Восемнадцатый легион

Вновь он тонул в пучине своих кошмаров, не имея возможности справиться с ними. И спасением была она - пузатая амфора, до краев наполненная кислым пойлом.

Правда, в тот вечер оно казалось ему нектаром Богов. Он замерзал изнутри, и ему нужно было согреться. А что лучше выпивки греет тело и душу?

Поплотнее закутавшись в плащ, он уселся к скудной жаровенке, и взяв амфору, отхлебнул прямо из горла. Конечно, на посту выпивать строго запрещалось. За это наказывали. А если солдат засыпал - вообще казнили.

Но с другой стороны, Кастул был здесь один. Значит, никто ничего не увидит. Амфору всегда можно спрятать, если кто-то придет. А на счет запаха можно сказать, что выпил накануне. Ничего страшного. Ведь Кастул не позволит себе напиться, правда?

Время шло. Амфора пустела, а теплее ему почему-то не становилось. Зато в голове теперь поселился легкий, приятный туман. Отяжелевшие веки непроизвольно смыкались, и перед глазами на фоне темноты замелькали яркие пятна. Нет!

Он не смеет спать. А если проверят? Если его найдет Кезон или Крысобой? Тогда его ждет смерть, а все из-за того, что он чутка перепил.

Все-таки плохой идеей было брать с собой амфору. Кастул уже пожалел об этом, но кажется было поздно. До конца смены оставалось несколько часов.

Вряд ли кто-то притащится сюда, слишком поздно. Ничего же не случится, если он чуточку отдохнет? Совсем немного, просто подремлет. Глаза закроет, а спать не будет.

Он уже не видел, как спустя час в караулку ворвался разъяренный Крысобой. И даже не сразу понял, что произошло, когда центурион схватил его за грудки и грубо встряхнул. Очнулся, только после того как командир влепил такую смачную пощечину, что у Кастула аж голова запрокинулась назад.

- Сука! - от крика центуриона дрожали стены. - Я тебя урою! Закопаю прямо сейчас, мразь ты поганая!

Каждый выкрик сопровождался сильной встряской.

Кастул попытался что-то сказать, но изо рта вместо слов полилось какое-то невнятное мычание. Он уже не владел собой, и ситуацией. Вместо испуга его накрыло чувство некоторой эйфории. «Скоро все закончится, - шепнул в голове кто-то голосом Луция. -Надо потерпеть».

Бах! Снова пощечина. Боль темной водой разливается внутри головы.

 Ему так хочется посмотреть на своего мучителя, что он решает открыть глаза. Перекошенное от злобы лицо центуриона мелькает перед ним в неясном свете тлеющей жаровни.

В караульную, поднявшись по тревоге, влетают солдаты. Их лица встревожены.

- Командир, что такое? Атака на лагерь? - спросил ближайший легионер.

- Сука! - вместо ответа взревел центурион, и швырнул Кастула на пол. - Дрых на посту!

Солдаты молчат, лишь растерянно глядя на то как лютует командир.

Крысобой наклонился, вновь схватил свою жертву за отворот туники, и выволок наружу. Когда они оказались на улице, Крысобой отвесил пьянице щедрого пинка под зад, от чего парень, не удержав равновесие шлепнулся лицом в землю.

- Забрать эту падаль! Бросить в карцер! Пусть подумает там, чем будет платить Харону!

Солдаты тут же подбегают к Кастулу, и подхватив под руки, тащат в сторону темницы. А Крысобой остается стоять подле ворот, тяжело дыша и сжимая в ярости кулаки.

- Мразь! - в последний раз произносит он, и, сплюнув на землю, удаляется прочь.

Старший центурион Тит Флавий Цербер сидел за письменным столом в своем кабинете, и занимался просмотром табличек. Время уже перевалило далеко за полночь, пора бы лечь спать да только бесконечная груда документов, нуждающаяся в подписи центуриона, никуда не исчезнет и на утро все равно придется с ней разбираться.

Можно было бы конечно свалить эту работу на писаря, но Тит считал, что без его вмешательства ничего не должно происходить в когорте. Вплоть до всяких продовольственных мелочей.

Именно за это его прозвали Цербером. Он был для них строгим надсмотрщиком, охранником который всегда соблюдает порядок и дисциплину. Его девизом была фраза «слово чести должно быть твердым». Никогда не допускавший промашек, до боли внимательный к мелочам, он требовал того же от своих подчиненных. За что его многие не любили. Но ему самому конечно было на это глубоко плевать.

Ведь он величина, а все что ниже его по статусу - так, насекомые.

Устав от разглядывания документов, центурион отложил стиль и потянулся. Крикнул адъютанта, чтоб тот принес ему разбавленного вина.

 Спать хотелось ужасно. Если раньше он мог не отдыхать по нескольку дней к ряду, и ему давалось это легко, то сейчас, с возрастом, силы организма заметно иссякли. Дождливая, холодная погода за окном отнюдь не увеличивала его работоспособность.

- Командир, к тебе посетитель, - робко доложил вошедший адъютант.

Цербер от возмущения чуть не поперхнулся. Что за неслыханная наглость?! Явиться к старшему центуриону без спроса да посреди ночи?! Даже любопытно взглянуть на этого безумца.

- Это кого еще Тартар принес?! - недовольно воскликнул он. - Гони его в шею! Совсем страх потеряли!

- Не могу, - растерянно ответил легионер, - это Марк Крысобой.

Услышав имя посетителя, центурион едва не вскочил. Вовремя сдержался - не при мальчишке же показывать свои эмоции?