Восход

Питер принялся вынимать их и раскладывать на полу. Тетради нигде не было. Чувствуя, как бешено стучит сердце, Питер принялся убирать журналы назад. Из одного торчал уголок блокнота: белая бумага в зеленую линейку, тонкая картонная обложка.

Его мама нарисовала деревья. Высокие тонкоствольные деревья с огромными листьями, растущие на побережье озера. Питер ни на мгновение не усомнился в том, что видит озеро Тиа, те самые деревья.

У него все поплыло перед глазами, но рассудок сохранил ясность. Он вернется в туннель. И в этот раз он не уйдет без ответов на свои вопросы.

Он пошел на кухню, сделал миску салата с тунцом для папы и Джонаса и поставил ее на стол рядом с пакетом мороженого хлеба и пачкой печенья. Затем вымыл всю посуду, оставшуюся после завтрака.

Отыскав новые крючок и трос, Питер положил их в рюкзак вместе с куском брезента. Он уже понял, что его куртка была не такой водонепроницаемой, как меха Тиа, поэтому решил, что может съехать вниз по туннелю на брезенте, если понадобится. Он прошел по грузовой линии к ящикам, достал себе кураги, немного ветчины и пару замороженных рулетов. Все это мальчик запихнул в небольшой целлофановый пакет. Головная боль совсем разбушевалась, и он с трудом мог думать о какой-то одной вещи, не говоря уже о том, чтобы думать о нескольких одновременно. Питер запихнул пакет в рюкзак и наполнил фляжку водой. Поцеловав маму в лоб, он пошел за Сашей.

Он выбрал самые легкие санки, которые только смог найти у собачьего навеса, и набил полные карманы куртки вкусняшками для Саши.

После этого, не обращая внимания на болезненную пульсацию в голове, Питер встал на санки, и они помчались на запад.

Спустя несколько минут Питер весь вымок от пота. Его била дрожь. Он мог только видеть ледяную стену, которая издали казалась такой же снежной шишкой на горизонте, как и все остальные. Глядя на нее, Питер ощутил знакомое «шевеление» на грани его обзора.

«Ага! — подумал он. — Вот и ты».

Ему стало ужасно жарко. Он расстегнул куртку, но это не помогало.

Он шагнул с саней, споткнулся и рухнул на колени в снег.

«Разве это не смешно? — подумал он, развалившись в снегу. — Даже не холодно…»

Он смотрел в небо и различал там звезды, хотя отчасти понимал, что это невозможно: день же! Звезды раздувались, увеличивались в размерах и вдруг превратились в небольшие сферы, которые приветливо сверкали с неба. И мир разом ухнул в темноту. Это стало облегчением: как будто ты слишком устал, чтобы вставать, и для тебя выключили свет.

Питер уже ничего не понимал, когда скулящая Саша, все еще запряженная в санки, легла рядом с ним, подняла голову и стала звать на помощь.

Глава двадцать пятая Тиа

Когда она очнулась, Лана уже ушла. Вместо нее в большой комнате за столом сидела Села.

— Отдохнула? — Приветливо спросила она. — Долан уже ждет тебя в питомнике.

— Правда?

Неужели, несмотря ни на что, Долан не выгонит ее из питомника?

— Села… — Тиа с трудом могла смотреть ей в глаза. — Это я во всем виновата. Маттиас не хотел подниматься на поверхность, особенно после того, как туннель начало затапливать. Но я отказалась вернуться, и Маттиас чуть не погиб.

Села встала из-за стола, подошла к Тиа и взяла ее за подбородок.

— С ним все в порядке, или будет в полном порядке очень скоро. Я не могу сказать, что вы мудро поступили. Но никто на вас не злится, во всяком случае, пока. Вы излечили что-то вроде ментального паралича, которым страдали все жители Грейсхоупа, в особенности члены Первой линии родословной. Но больше я сказать не могу, потому что обещала Маттиасу, что вы одновременно услышите всю историю, а получится, что я ушла и уже половину рассказала тебе. Для начала вымойся и поешь. Если я привезу тебя голодную и грязную, Лана со мной неделю разговаривать не будет. И поторопись.

Тиа не надо было уговаривать. На полпути к ванной она обернулась.

— Это ведь ты оставила мне карту?

Села покачала головой.

— Нет, не я.

На задворках было безлюдно и, пока сани мчались по льду, Тиа молчала. Она думала, что Села свернет на улочку, ведущую к Архиву, но они проехали ее. Спустя минуту собаки подвезли их к одной из дверей в доки рядом с озером.

— Вот мы и на месте, — сказала Села.

Тиа огляделась. Вокруг никого не было. Лодки ушли рыбачить на озеро, и оба длинных дока пустовали.

— Зачем мы здесь? — спросила Тиа. — И где Маттиас?

— Маттиас в Архиве, — сказала Села. — Он не в том состоянии, чтобы ездить на коньках.

— Но ты же сказала, что мы услышим историю вместе.

— Я сказала, что вы услышите ее одновременно. Маттиасу ее расскажет бабушка в Архиве. А ты узнаешь ее здесь.

— От тебя?

— От Лукиана.

Тиа остолбенела.

— От Лукиана? Но почему?

Села взяла Тиа за запястье и слегка сжала его.

— Потому что он сам попросил об этом. — Она посмотрела куда-то поверх Тиа. — А вот и он.

Тиа обернулась и увидела, как Лукиан изящно катится по тропинке. Он был высоким и худощавым и ехал с такой грацией, что Тиа опешила. Он всегда представлялся ей нахмуренным сычом, нахохлившимся над письменным столом. Лукиан между тем лихо затормозил перед ними и приветливо кивнул.