Восход Ганимеда

Лучшие парни, обученные, подготовленные, все мертвы, целый взвод, замены которому уже нет и не будет…

– Свяжитесь с ним! Передайте, чтобы немедленно возвращался! И дайте мне наконец видео, черт побери!

– Есть, сэр! Одну секунду!

Он сел за стол, узкая столешница которого, исполненная в форме полумесяца, плавно перетекала в наклонные приборные панели, венчавшиеся ровной шеренгой контрольных мониторов.

Глаза командира вновь впились в скупые строки радиоперехвата, которые удалось выудить из невообразимого треска помех.

Из этих разрозненных, отрывочных фраз было совершенно невозможно составить толковое представление о том, с чем столкнулись внизу его парни, но ясным казалось одно – их всех, включая Брогана, охватила самая настоящая паника.

Левый глаз полковника внезапно дернулся – раз, другой, третий, – пока он раздраженным движением ладони не зажал своенравное веко.

– Зонд вышел под слой облачности! – доложил один из присутствующих на мостике офицеров. – Пошло изображение!

Все взгляды впились в экран.

С высоты в четыре километра прозрачная, более разреженная, чем на Земле, атмосфера Ганимеда просматривалась на несколько сот километров в разные стороны, вплоть до укутанных сиреневой дымкой, непривычно выпуклых линий горизонта.

– Где сейчас одиннадцатый?

– Вот он, сэр! – Часть изображения мгновенно укрупнилась, и у Кински потемнело в глазах.

– Что он делает?! – заскрежетал зубами командир.

Черная тень модуля скользила по бесплодной равнине, приближаясь к небольшому городку. Внизу были видны несколько гражданских легковых машин, которые, не разбирая дороги, неслись в сторону городка, поднимая за собой плотные клубы пыли.

Модуль настигал их своей тенью.

Нет… Не их…

– Дайте же, черт подери, увеличение!

Изображение еще более укрупнилось.

По равнине, вслед за машинами, шагало какое-то существо. Кински оно показалось каким-то зыбким, полупрозрачным, что ли… Его подчиненные молчали, оцепенело глядя на экран, пока от черной точки спускаемого аппарата в размытый силуэт не ударили два инверсионных следа выпущенных ракет.

Из мертвой почвы выросла ярчайшая вспышка. Ударной волной качнуло парящий на высоте нескольких километров зонд, и изображение поплыло, теряя резкость.

– Что это было?

– Трудно сказать, сэр… Наши сенсоры не зафиксировали там ничего! Но с такой дистанции мы можем верить лишь видеоряду изображений… Возможно, что аппаратура модуля фиксирует структуру этого существа?

– Прикажите ему возвращаться! Немедленно!..

Кински знал: ему отпущено совсем немного времени на принятие решения. Все тщательно разработанные на Земле планы полетели к черту… Он был настолько уверен в успехе миссии Брогана, что сейчас находился в полнейшей прострации, и нервный тик оказался верным подтверждением тому.

Нужно было понять внутренний мир этого человека. Кински был потомственным военным – с армией его связывало все, – у полковника имелись свои, незыблемые идеалы, которые вошли в сознание мальчика в тот день, когда семилетним подростком он переступил порог закрытого армейского колледжа для детей высшего командного состава.

С тех пор он не переставал верить в справедливую силу оружия, которым управляли люди, верные национальному долгу. Разумная, всесокрушающая сила – это был тот идол, которому поклонялся Кински, и убеждения никогда не подводили его… до сегодняшнего дня.

Наладивший изображение зонд показывал теперь окраину городка. Той твари, по которой нанес ракетный удар пилот модуля, нигде не было видно, зато на ведущей в город магистрали вдруг показались два тупоносых вездехода со включенными мигалками. Они вылетели за границу крайних зданий и перегородили дорогу. Кински не нужно было читать надписи на борту этих машин, он и так знал, что это силы колониальной полиции.

– Нам удалось связаться с одиннадцатым! – доложил офицер с поста внешней коммуникации. – Он подтвердил прием. Борт возвращается!

Кински тяжело облокотился о пульт, мрачно вперившись в экран, на котором прокручивалось повторное, укрупненное изображение той твари, по которой вел огонь посадочный модуль. Увеличение не помогло, картинка не стала более детальной, наоборот, повтор записи оказался еще более смазанным и непонятным, чем прямая трансляция.

И тем не менее Кински понял: все рухнуло. Случилось нечто совершенно непоправимое. Речь больше уже не шла о каких-либо секретных операциях – судьба распорядилась совсем иначе, все карты брошены на стол, и их присутствие на орбите Ганимеда вдруг приобрело совершенно иной, еще более зловещий смысл.

Кем бы ни оказалась эта многоногая, смахивающая на паука-переростка тварь, ей явно не место на мертвых равнинах колонии. Она не могла быть исконной формой жизни – до сих пор Ганимед считался мертвым планетоидом, и только появление людей привнесло сюда само понятие «жизнь»…

Для Кински это могло означать лишь одно – тот объект, что им предстояло тайно изъять с поверхности ледника, оказался вовсе не безобидным артефактом, как то утверждали в Пентагоне…