Восход Ганимеда

Действительно, на лице Лады не отражалась та борьба чувств, что шла сейчас в ее душе. Лишь блики от оранжевых языков пламени плясали по матовой коже, превращая ее лицо в загадочную маску.

Ганимед был ее мечтой. Мечтой, что родилась внезапно, но заполнила все существо. И вот она тут… Стоило ли преодолевать неизмеримую бездну пространства, чтобы оказаться одной в гулкой пустоте здания?.. Здесь шли те же самые процессы, что и на Земле. Сюда тоже добрался страх… Она обвела взглядом полумрак комнаты, которая несколько дней назад служила детской. Совсем недавно тут жил ребенок. Даже экзотический цветок в вазе еще не увял. На полу валялась оброненная второпях мягкая игрушка. Теперь тут прочно поселился страх…

Что хотел от нее угрюмо смотрящий в окно полковник? Кем он был? Лада чувствовала, что опять, который уже раз за ее жизнь, под ногами начинает медленно разверзаться пропасть обстоятельств. Она мечтала уйти от них, встать выше… но не получилось.

Она не хотела, чтобы «Альфа» превратилась в орбитальный склеп. Больше того, она не желала зла никому, у нее, как и у той маленькой девочки, что скиталась по заснеженным улицам огромного города, осталась одна сокровенная мечта – обрести себя в каком-то неведомом ей, уже ставшем в ее сознании мифом покое… На секунду ей показалось, что такое забвение может дать ей Ганимед – красивая сказка, нарисованная в ее сознании почти незнакомым ей человеком на далекой Земле…

На улице глухо пророкотал мотор, потом показалось, что скрипнули тормоза. Наумов обеспокоенно вытянул шею, пытаясь преодолеть взглядом сгустившийся за пляшущими языками пожара сумрак…

Ничего не разглядев, он вновь повернулся к Ладе.

Штурмовой автомат, небрежно перекинутый через плечо скафандра черным зрачком ствольного компенсатора вниз, к полу, вдруг живо напомнил ей капитана Рощина – страшный, но неотделимый от ее сознания эпизод далекой земной жизни… Частичка тяжелого становления ее новой, «послеоперационной» души…

– Вы действительно хотите знать? – спросила она, продолжая прерванный долгой паузой диалог.

Наумов откровенно пожал плечами, прислушиваясь к тишине.

– Я обещал Горману, что сделаю все возможное для разгрузки «Альфы», – ответил он. – Вполне логично, что я не могу терять тут с тобой драгоценное время, но, уходя, я бы хотел знать, кому подставляю спину.

Лада кивнула. Это было вполне обоснованное желание.

– Центральный сектор, парковая зона, перекресток третьей радиальной и пятой кольцевой улицы, – произнесла она. – Двадцать часов местного времени. На протяжении пяти последующих за отлетом «Альфы» суток.

Наумов вздрогнул, резко повернувшись к ней.

– Ты? – недоверчиво переспросил он, доставая из нагрудного кармана скафандра сложенный вчетверо листок с текстом радиосообщения. Развернув его, он пробежал глазами строки последней радиограммы, которую принял вахтенный офицер «Альфы», прежде чем между Землей и Ганимедом оказалось Солнце.

Все верно. Она была тем человеком, что должен поступить в его распоряжение на Ганимеде…

– Да, полковник, – тихо подтвердила она, и Наумову показалось, что в нотках ее голоса прозвучало сожаление. – Но только мною больше нельзя играть. – Лада подняла взгляд, хмуро, исподлобья взглянув на него. – В этой шифровке все верно, за исключением одного пункта: меня действительно внедрили на борт для дальнейшего использования на Ганимеде в составе вашей спецгруппы, но я никогда бы не вышла в условленный пункт связи…

– Почему? – сухо осведомился Наумов.

– У тех, кто планировал операцию, больше нет рычагов, чтобы управлять мной. – Лада старалась говорить спокойно, но ей не удалось скрыть от полковника горькую дрожь, что пронизывала ее речь едва уловимыми интонациями. – Единственный человек, который был мне дорог, умер на Земле за несколько недель до старта «Альфы». Я улетела сюда, чтобы жить… Здесь обитала моя мечта…

При этих словах Наумов побледнел. Он очень ясно понял, о чем идет речь. На секунду это показалось ему сначала нереальным, а потом…

– Ты использовала военное ведомство?! – сделал он очевидный вывод из ее слов. – Просто чтобы добраться до Ганимеда?!

– Я даже не сравняла свой счет… – тихо, но внятно ответила она. – Так что не нужно вытаращивать глаза, – внезапно добавила Лада, заметив выражение лица Наумова. Отвернувшись к окну, она уточнила: – Меня использовали намного большее количество раз. Я просто забрала часть долга.

– И ты тоже не в курсе того, что здесь произошло? – настойчиво переспросил полковник.

Лада продолжала смотреть в окно, где угасал бесноватый пожар.

– Отчего же… – ответила она, не поворачивая головы. – Сюда добрались полоумные военные – это я представляю совершенно точно, и для меня вполне достаточно данного знания… Мечты больше нет…