Восход памяти

Но не прошли он и десятка метров, как услыхали звучный собачий лай – за лаем из-за ближайшего гаража выскочила вертлявая шавка, мелкая и худая, но больно задиристая и брехливая. Она встала у ребят на пути и, растопырив тощие лапы, продолжила тявкать. Пашка уже занес ногу, чтобы пнуть дерзкую псину, но так и застыл, как цапля, в нелепой позе на одной ноге: из-за того же гаража медленно, один за другим, стали появляться псы. Не спеша, крадучись, они приближались. Непостижимо было то, что собаки в точности повторяли движения друг друга, держась настороженно, плавно, с какой-то пугающей грацией. Парни, взявшись за руки, не сговариваясь, отступили назад.

Тем временем псы подходили к мелкой шавке, и каждый занимал место рядом с ней. Псы неотрывно глядели на ребят, щеря зубы, их шерсть стояла дыбом. И, о ужас! Все они разом ринулись вперед. Парни боялись пошевелиться, но все же попятились назад. Собаки – крупные и не очень, тощие и плотные, разномастные и разношерстные – неспешно ровной шеренгой шли на них, не нападали, а шли, рыча и скалясь.

Ребята пятились, свора псов наступала. Когда они почти миновали гаражи, достигнув места, где Олег потерял Акима из виду, собаки внезапно остановились – дружно, словно по команде, так же дружно направив взоры вперед. Парни обернулись. У обоих разом подогнулись колени. Прямо на них надвигалась сама Смерть, и окружающая серость расступалась перед ней. Именно такой Смерть предстала перед ними – не костлявой старухой с косой в балахоне, а исполинским черным псом с мощной грудной клеткой, огромной головой и массивной челюстью. Подлинный ужас состоял в том, что в отличие от костлявой старухи, что бродит где-то в призрачной дали, пес был необратимой данностью настоящего момента и явился он не по чью-то, а по их душу сейчас и во плоти. Из пасти пса торчал кусок недоеденного мяса. С аппетитом облизнувшись, он заглотнул остатки еды, и точеные лезвия невозможно белых клыков сверкнули в подступившем сумраке безлюдных гаражей. Лютый взгляд из-под тяжелых надбровий не оставлял двусмысленностей – ничего страшнее Пашка в своей жизни не видел. Он в панике завертел головой.

– Звони! – дрожащим голосом обратился он к Олегу, который так и держал его телефон. – Звони 911, 112, МЧС, ментов зови, кого-нибудь!

Олег застыл на месте с отвисшей челюстью, слова друга доходили до него с трудом.

Внезапно из-за поворота появился кто-то. Искорка надежды зажглась в сердце Пашки и в тот же миг угасла – навстречу как ни в чем не бывало шагал Пробел со своей подругой. Тут пес с неожиданной прытью бросился на Пашку, пригвоздив к земле. Олег завопил сиреной. Собаки залаяли. А Пашка, зажмурив глаза, лежал на земле, прощаясь с жизнью. Беспомощный, покоренный недюжинной силой пса, он чувствовал огненный жар из огромной пасти. Виски пульсировали от напряжения, в ушах стоял звон.

– Нельзя! Лохматик! Фу! – сквозь трескучую пелену раздался ненавистный голос Пробела.

Пес, недовольно фыркнув, послушно убрал лапы с туловища несчастного юноши. Пашка жадно втянул носом воздух, поднялся.

– Любин телефон гони сюда! – обратился Аким к Олегу, в голове которого крутилась единственная мысль – бежать куда глаза глядят, а потом забыть все как страшный сон.

Олег покорно протянул телефон Любе.

– И тот, другой, на который ты снимал, тоже давай сюда!

Очнувшийся Пашка попытался возразить, но Олег уже вытащил из кармана телефон друга и передал Акиму. Мальчик провел пальцем по черному экрану.

– Какой пароль? – спросил он.

Олег с Пашкой переглянулись.

– Хрен тебе, а не пароль! – ядовито процедил Пашка. – Посмотрим, что ты будешь делать, когда я позже найду тебя одного, без этих шавок!

Аким вновь нацелил на Пашку тот странный, прямой, невыносимо ясный взгляд и ровным голосом произнес:

– Ты разобьешь мне лицо, возможно, когда-нибудь позже. А Лохматик представляет угрозу здесь и сейчас. Мы оба получим свое, возможно. С одной лишь разницей: я стоял на краю, и мне плевать, что будет и что обо мне скажут, а тебе – нет.

Жуткий пес снова ощерился, став перед Пашкой в угрожающей стойке.

– Ладно, поговорим еще! – злобно проговорил Пашка и тут же назвал пароль.

Теперь ему оставалось лишь смотреть, как гнусный Пробел водит пальцем по экрану его телефона и как дебелая Любка неумело прячет довольную ухмылку на раскрасневшемся лице.

– Я переслал видос, – сказал Аким, возвращая телефон. – Не лезь ко мне больше, и все, что здесь произошло, останется между нами.

Пашка не ответил, только покосился зло и сплюнул под ноги.

– Т-так мы пойдем? – неуверенно вымолвил Олег.

– Мы вас не задерживаем, правда, Люба? – с дразнящим спокойствием сказал Пробел, и лицо Любки расплылось в дерзкой возмутительной улыбке.

Ребята повернули назад и с удивлением заметили, что собаки разом исчезли, словно их ветром сдуло.