Восход памяти

– Лохматик! Ты как здесь…

Мальчик обнял пса, шокировав Степу, который вновь потерял уверенность в том, что покинул Страну Чудес.

– Это мой пес, Лохматик. Ума не приложу, как он здесь оказался.

К воротам подъехала «скорая», за ней – полиция. Гражданские и официальные лица набежали, как муравьи. Они наводнили пространство зала гулом и слепящим светом, который лишь раздражал медленно приходивших в себя людей – гостей злополучного перформанса скандального музыканта.

Пришел в себя и Пашка. Едва очнувшись, он искренне возжелал вновь забыться сном, так как его пробуждение тотчас отравило появление Пробела – личности, которую он не только не мечтал лицезреть в предлагаемых жизнью обстоятельствах, а будь на то его воля, предпочел бы и вовсе о нем забыть. Но судьба не была столь благосклонна – Пробел стоял над ним, исполненный тошнотворного сочувствия. И мерзкая вонючая псина тоже была тут как тут. Ему казалось, что псина злорадно улыбается и воняет, и чем больше улыбается, тем ядренее исходящая от нее вонь. Все прискорбно, гадко, тошно – Пашку и в самом деле вырвало.

– Все в порядке! – ободряюще пел Пробел. – Худшее позади, скоро тебе станет легче.

«Пошел ты…» – хотел ответить Пашка, но слова не выходили, не было сил. А через пару минут ему и вправду полегчало. Он, приободрившись, стал наблюдать за происходящим со все возрастающим интересом.

– А вот и ангел пожаловал! – Из темного угла зала донесся старческий голос.

Вслед за голосом появилась сама старуха – страшная, темная. Под руку ее поддерживал крепкий лысый мужик в спортивной одежде. Она села, опираясь на деревянную клюку. Старуха оказалась на редкость смелой – по-свойски, запросто протянула руку к свирепому псу, потрепала его за гриву. В ответ пес лизнул ее ладонь. Пробел заметно удивился и, как показалось Пашке, занервничал, кинув на старуху вопросительный взгляд.

– Он вас знает? – произнес Пробел, вскинув брови.

– Мы с ним встречались. Было дело. Забавно: Шут оставил собаку[13]! Впрочем, ему она без надобности – он, не слыша никого, все равно шагнет в пропасть.

– Но это не ваша собака, нет? – неуверенно проговорил Пробел, почесывая пса за ухом.

– Он – ничья собака.

– Простите, я вдруг подумал, что вы можете его забрать. Стоит вам захотеть, и он последует за вами.

Старуха засмеялась:

– Нет! Что ты? Нет! Я не забираю чужих ангелов. Тебе повезло, что вы встретились. Я вот своего за всю жизнь так и не повстречала. Пес – твой ангел, твой защитник и проводник в миры, недоступные глазу. Тебе только предстоит открыть их. Ты – особенный. Оба начала присутствуют в тебе одном. То, что ты неразумной башкой принимал за слабость – есть могучая сила. А как иначе две разные души смогли ужиться в твоем теле? Живи без оглядки на прошлое, наплюй на чужое мнение! И ты увидишь, как мир расступается перед тобой!

– Я постараюсь! – ответил Пробел, улыбнувшись уголком рта.

Пашка, будучи невольным свидетелем этого странного диалога, пришел к не менее странным выводам: во-первых, черная страшная старуха – определенно ведьма; во-вторых, все происходившие с Пашкой в последнее время нелепости и неудачи, как и эта необъяснимая массовая отключка, дело рук Пробела, его самого, колдуна чертова! А в-третьих, пожалуй, разумнее больше не называть его Пробелом. И вообще, с таким непредсказуемым типчиком гораздо выгоднее дружить, недели враждовать, идя на поводу уязвленного самолюбия. Авось и паук перестанет нашептывать дичь. «Ну его, самолюбие!» – решил Пашка, глядя на лужу блевотины на полу.

– Слышь, Аким! – обратился Пашка к однокласснику, впервые назвав его по имени. – Поедем отсюда, а?

– С радостью! – отозвался Аким, помогая Пашке подняться.