Восход памяти

Прошло больше месяца, а от Марианны не приходило известий. Константин считал, ей нужно время, чтобы оправиться после всего, что с ней произошло. Точнее сказать, ему было удобно так считать. Он сам не понимал, когда именно его отношение к Марианне столь круто переменилось. Ведь помнил же он достоверно и точно, как убивался, держа ее за руку, думая, что она умерла. Однако он был далек от того, чтобы подвергать тщательному анализу свои чувства. Тем более что возобновленная работа над акустическим лучом не позволяла отвлекаться на такую чепуху. Помехи – Вихря — более не существовало. Это обстоятельство открывало широкий простор для исследования, выводя его на качественно новый уровень. АЛИК выдавал поразительные результаты, и Константин с головой ушел в работу, проводя в своем кабинете дни и ночи напролет. Он снова собрал команду молодых ученых-энтузиастов, и они трудились вместе, проводя испытания не имеющего аналогов аппарата – корректора человеческой памяти. Правда, пока луч тестировался в упрощенном режиме, нацеленным на тотальное уничтожение памяти, в котором работал без сбоев; настройку луча на волновые вибрации, способные производить перестановку в кладовой памяти, предстояло осуществить на следующем этапе.

Однажды в дни январских каникул, как водится длинных, когда коллеги Константина проводили время в кругу семьи или выбирались в туристические поездки и ученый работал в кабинете один, в дверь постучали, причем настойчиво, несколько раз. Это было по меньшей мере странно – стучать при исправном дверном звонке. Константин отворил дверь, приготовившись возмущаться. Но гневный пыл его тотчас угас – за порогом была Марианна. В белом полушубке и длинной юбке она сидела в инвалидной коляске. И странность со звонком тут же объяснилась – конечно же она не могла до него дотянуться, потому и стучала.

– Здравствуй, Марианна! Какой сюрприз! Почему не предупредила? Я бы подготовился. У меня, как видишь, бардак, – произнес Константин, пропуская девушку и затворяя за ней дверь.

– Не предупредила, так как опасалась, что в этом случае ты непременно найдешь повод уклониться от встречи, – жестко выпалила Марианна, дерзко, прямолинейно, в лоб.

Константин опешил, сразу перейдя к неловким оправданиям по старым шаблонам ничего не значащих изъезженных фраз:

– О чем ты? Не понимаю. Я всегда рад тебя видеть. Если бы ты позвонила заранее, я обязательно нашел бы для тебя время.

– Прекрати! – оборвала его Марианна. – Это не важно. Важно, что я пришла и сейчас я здесь. Я не отниму много времени. Я по делу.

Марианна сняла полушубок, небрежно бросив его на пыльную тумбочку в прихожей, и деловито проехала в комнату, где находился встроенный в стену зеркальный шкаф-купе.

– Я внимательно тебя слушаю, – сказал Константин, по привычке теребя дужку очков.

– Я пришла узнать, как работает АЛИК.

– Только и всего?

– Только и всего, – улыбнулась Марианна одними губами.

Константин подозревал подвох, но пока не понимал, в чем именно.

– Не откажешь в любезности по старой дружбе? – спросила девушка.

А Константин смотрел в ее глаза, не переставая дивиться тому, какой у нее старый взгляд. «Глядит так, будто ей сто лет, – думал он. – Неужели она всегда была такой?»

– Все, что в моих силах, – с готовностью ответил Константин.

– Я могу еще разок примерить шапку?

– Зачем это тебе?

– Ты говорил, она мне идет, – усмехнулась девушка, но в этом наигранном смехе сквозило напряжение.

В сердце Константина вдруг закралась жалость – ему было жаль Марианну, бесконечно несчастную в этой коляске, смеющуюся с грустью и напускной улыбкой, пряча боль. А еще сильнее жалел, что сам он никоим образом не сможет повлиять на ее жизнь, потому что не желает касаться, не желает быть причастным.

– Ладно, – не стал возражать Константин, подходя к небольшому угловому шкафчику неподалеку от зеркальных дверей.

Шапка теперь всегда была у него под рукой, уголок красной материи выглядывал из открытой ниши рядом с пультом от дверей достопамятной каморки. Константин взял шапку и передал Марианне. Девушка осторожно, с благоговением приняла из рук молодого ученого красную шапочку; с сакральным трепетом она гладила ладонью шерстяные кружева вязки, ощущая при этом тяжесть вшитых в кромку головного убора элементов электроники. Марианна не спеша надела шапочку, надвинув ее по самые брови, и шапка вновь стала невесомой. Девушка подъехала к зеркалу на дверях шкафа-купе.

– Как ты говорил, – обратилась она к Константину, – вглядываюсь в отражение – активирую подсознание?

– Примерно так. Это нужно лучу, чтобы содержание теневой стороны разума попало в спектр его вибраций.

Девушка снова улыбнулась, и таилось в ее лице нечто неразгаданное, скрытное и немного пугающее. Она коснулась пальцем экрана лежавшего на коленях смартфона, с минуту повозилась с ним, после чего взгляд ее снова обратился к зеркальной поверхности шкафа.

За окном взвыла сирена. Константин ринулся к окну. Чертыхнулся.

– Пацаны какие-то трутся у моей машины. Подожди здесь. Я мигом.

В раздражении он засобирался. Сорвал с вешалки пальто, выбежал вон.