Восход Синей луны

– Ты готов к бою, Харальд?

– Конечно, отец.

Король Иоанн стоял некоторое время молча, словно ожидая дальнейших слов от Харальда.

– Ты хочешь о чем-то поговорить со мной, Харальд?

– Да, отец. – Принц вытер последние капли пота со лба и сунул платок в рукав. – Я бы хотел обвенчаться с Джулией перед битвой. У нас еще есть время.

Король Иоанн недоверчиво посмотрел на него:

– Я, кажется, не расслышал?

– Я хочу, чтобы Джулия стала моей женой, и хочу, чтобы церемония состоялась прямо сейчас. Это благотворно подействует на моральный дух наших людей и раз и навсегда устранит вопрос, кто – я или Руперт – пользуется твоей благосклонностью. Я должен быть уверен, что люди пойдут за мной.

– Твоя свадьба отложена, – спокойно произнес король. – Во-первых, сейчас не время и не место для свадьбы; во-вторых, я не хочу расстраивать Руперта. Вскоре он пойдет в бой вместе с нами, и есть много людей, которые последуют за ним, а не за тобой.

– Я старший сын, – сказал Харальд. – Я тот, чьим приказам люди должны подчиняться. Кроме того, у меня есть и другие причины для свадьбы. Вполне возможно, что и ты, и я, и Руперт погибнем в этом сражении, и Лесное королевство останется без правителя. Если Джулия и я поженимся, королевская линия будет продолжаться. А если, не дай бог, случится беда и погибнешь ты, а я и Руперт выживем, то женитьба на Джулии подтвердит мое право на престолонаследие. Другими словами, если мы сейчас же поженимся, то все твои желания в этом вопросе осуществятся. Иначе мы выиграем сражение с тьмой, но потеряем страну в гражданской войне.

– Нет, – отрезал король. – Ты слышал мой ответ, и я не стану повторяться. Твоя свадьба отложена на неопределенный срок.

– Понятно, – сказал Харальд. – Вот, значит, как все поворачивается.

Они оба долго смотрели друг на друга. Отовсюду до них доносились шум и гам готовившейся к битве последней армии Лесной земли, но Харальд и король думали лишь о своей размолвке. Король Иоанн холодно смотрел на старшего сына. Неожиданная страстность со стороны Харальда застала короля врасплох. Харальд всегда держал себя в руках, но теперь… впервые в жизни он обратился к отцу за помощью. Король Иоанн задумался и помрачнел. «Либо он искренне любит принцессу Джулию, либо серьезно обеспокоен растущим влиянием Руперта при дворе. Ничего нельзя предугадать, если речь идет о Харальде…»

Король Иоанн вздохнул и опустил глаза. Ему хотелось повернуться и уйти, но он понимал, что не может сделать этого. «Не хватало еще, чтобы Харальд думал, что король боится столкнуться с ним лицом к лицу. Это может оказаться… опасным».

– Ты мой старший сын, – медленно произнес король, глядя Харальду в глаза. – Когда ворота откроют, ты будешь по правую руку от меня. Для наших войск жизненно важно, чтобы все мы трое представляли единый союз перед лицом тьмы. У нашей армии не будет времени решать, чьим приказам подчиняться, а чьим – нет. С этой минуты между тобой и Рупертом не будет открытых разногласий. Ты понял, Харальд?

– Вполне, – сказал принц.

– Хорошо, – произнес король. – Тогда нам больше нечего обсуждать.

– Я видел, что ты разговаривал с магом, – заговорил Харальд. – Он по-прежнему пьет?

– К сожалению. Но он сделает все, что нужно.

– Скажи, – непринужденно обратился к отцу Харальд. – Я всегда интересовался, насколько правдивы рассказы…

– Рассказы? – переспросил король. – Какие рассказы?

– Рассказы о нем и о нашей матери, разумеется. Говорят, он любил ее. А также говорят…

Король Иоанн занес руку, чтобы ударить принца по лицу, но потом медленно опустил ее. Харальд не дрогнул, однако следил за отцом настороженными внимательными глазами. Король тихо вздохнул:

– Харальд…

– Да, отец?

– Ты будешь хорошим королем. Ты разбираешься в политике, в интригах и законах. Тебя не страшит канцелярская работа, чего мне не дано. Но если ты хочешь, чтобы люди поддерживали тебя, нужно нечто большее. О, ты бываешь довольно обаятельным, когда этого хочешь, но… я не знаю, есть ли у тебя сердце, и не думаю, что кому-либо это известно. Иногда я тревожусь за тебя. Ты мой сын. Моя кровь и плоть. И все же готов поклясться, что так же мало знаю тебя, как в день твоего рождения.

– Я тот, кого ты из меня сделал, – сказал Харальд и удивился, увидев, что отец вздрогнул при этих словах.

Главные конюшни в дальнем конце двора казались заброшенными. Единственная лампа освещала золотистым светом денник, где Руперт седлал единорога. Неподвижный воздух был спертым от запаха грязной соломы и конского навоза. На Руперта тишина подействовала успокоительно. Он радовался, что хотя бы ненадолго ушел от шума и толкотни. И голоса, и лязг оружия, и воинственные кличи казались ему в полутьме конюшни чем-то далеким, нереальным, не имеющим к нему отношения.

Руперт приладил седло и принялся прикреплять многочисленные ремни. Единорог выглядел намного лучше, раны его затянулись, грива и хвост были расчесаны, а в кормушке даже осталось немного ячменя.

– Ну, как ты себя чувствуешь? – спросил Руперт.