Восход жёлтого полумесяца

Разумеется, можно было не великодушничать, да и вообще, по мнению Ямтлэи, обошёлся бы Шелпош без поблажек, однако инспектор так не думает: если уж быть честным и порядочным, то во всём.

— Эмм… — озадаченно тянет Зеддоэф. — Хорошо… — уступает он авторитету инспектора. — Но с тебя причитается!

— Конечно, — легко и немного высокомерно согласился инспектор.

— Между прочим, вот ещё новость, — Зеддоэф с нескрываемым удовольствием перескакивает на какую-то другую, похоже, более приятную ему, тему. — Мне тут повышение обещают, — заявляет самодовольно и многозначительно, будто бы это говорит о его исключительных способностях.

— Да что ты! — тут же ехидничает Ямтлэи.

— Ага, — не замечая явной иронии, продолжает Зеддоэф. — Мицарой так и сказал: за умелое ведение дела, — он делает эффектную в его понимании паузу. — Имеется в виду, как раз, дело о незаконном обороте гремучего аурума.

А инспектор лишь думает: пошёл трепаться, теперь его точно не остановишь…

— Очень уж Мицарой интересовался этим делом, — прямо-таки выпячивает свою значимость Зеддоэф, хотя его слова никто всерьёз не воспринимает. — Для него это — умелое ведение, а для меня — так, пустяк… — важничает Зеддоэф. — Между прочим, напрямую сказал, безо всяких обиняков: вот закончишь это дело — сразу получишь повышение!

42. Знакомый незнакомец

Ямтлэи пялится в свеженатянутую оконную фольгу, и инспектору даже кажется, что напарник разглядывает в ней своё отражение — странный жест, если учесть, что Ямтлэи всегда был равнодушен к своему внешнему виду.

Он протягивает руку к эластичной и мягкой, но необычайно прочной поверхности и пару раз поглаживает, словно проверяя её надёжность. После чего запускает в фольгу жёлтым мячиком и безучастно наблюдает, как тот от неё отскакивает.

— Разорвёшь, — делает замечание инспектор.

Ямтлэи, не оборачиваясь, что-то бурчит, потом добавляет более разборчиво:

— Прочная же, — и наклоняется, чтобы поднять с пола мячик. — Ты всерьёз рассчитываешь на полумесяц Куныза? — спросил он.

— Да, — уверенно и чётко ответил инспектор.

— Хм, — сомневается Ямтлэи.

— У тебя есть какие-то другие зацепки? — инспектор оценивающе смотрит на напарника.

— Нет, но… — Ямтлэи вяло перекидывает мячик из руки в руку. — Просто — и эту вразумительной зацепкой не назовёшь… — говорит он, исподлобья глядя на инспектора, осторожно, опасаясь его недовольства критикой единственного реально возможного мероприятия.

Но инспектору всё равно — это видно по выражению его лица, безразличного и чуть надменного. И взгляд такой же — чуть с прищуром и с редкой для инспектора кичливостью.

— Если мы найдём у Куныза полумесяц из настоящего аурума, то сможем его прижать, — медленно и со значением говорит инспектор, то ли размышляя вслух, то ли излагая свой план. — По всем правилам, мы имеем основание предположить, что найденный у Куныза полумесяц — это то самое изделие… — инспектор делает паузу, ожидая реакции Ямтлэи.

А тот лишь недоумённо спрашивает:

— Какое — «то»? — переходит и грузно, неповоротливо протискивается за свой стол. — Которое из канала?

— Вот именно. То, которое пропало из нашего кабинета.

— Разумно, — нехотя произнёс Ямтлэи, согласился лишь с тем, чтобы не перечить. — Это позволит прижать Куныза, однако… — Ямтлэи неуверенно глядит на инспектора. — Вот только… — мямлит он, не решаясь сказать то, что не принято в их обществе.

Инспектор призывно поднимает подбородок, будто стремясь продемонстрировать, что он — весь внимание. Деланно недоумевает, хотя и понятно, что Ямтлэи имеет в виду: темнить и играть нечестно — совсем не в правилах инспектора. Его убеждения не приемлют никакого мошенничества, а тут — явный обман.

И не то чтобы Ямтлэи порицает напарника — как он может осуждать, если сам зачастую употребляет подобные методы? — а дело в чистом принципе: если уж играть по каким-то правилам, то играть до конца. Истина очевидна и не требует доказательств.

А инспектор в себе вполне уверен. Он не сомневается в выбранной доктрине: с такими, как Куныз, можно! Он продолжает выжидать, уже просто ради формальности. Немая сцена длилась меньше половины минуты, но они обменялись мнениями по сути вопроса. Не произнеся ни слова — красноречивые взгляды, взаимопонимание давно знающих друг друга напарников.

— Я вот только не понял, — говорит наконец Ямтлэи, он отцепляет внимание от инспектора и переводит взгляд в сторону. — Что нам это даст? — сделав ударение на слове «нам», Ямтлэи подчёркивает своё согласие на план, выдвинутый инспектором.

— Ну, как это? — удивляется его недогадливости инспектор. — Куныз найдёт нам украденный Полумесяц.

— Хм… — Ямтлэи оценивающе разглядывает самый верх противоположной стены, словно там есть какая-то полезная информация.

— Я долго думал и пришёл к выводу, что если в Карамюсте и есть кто-то, кто знает, где находится Полумесяц, то этот кто-то — Куныз. Никого другого не сыскать.

— Возможно… — с едва слышной усмешкой ответил Ямтлэи, катая жёлтый мячик по столу.

Инспектора задевает эта неоднозначная реакция, и он с некоторой злостью в голосе продолжает: