Восхождение

– Сталин, – рубанул Гесс. – Правда, там он под другой фамилией.

– Послушайте, оберштурмбаннфюрер, я же не мальчик, – обиделся майор Жак. – Зачем вы так неоригинально шутите?

– Ничего я не шучу, – как о чем-то само собой разумеющемся бросил Гесс. – Об этом пленнике писали в газетах, рассказывали по радио, разбрасывали листовки с его портретом. А вы ничего не знали? – сочувственно посмотрел на него Гесс.

– Н-нет, не знал, – почему-то с дрожью в голосе ответил мсье Жак.

– Эх вы, бербер несчастный, – усмехнулся Гесс и покровительственно похлопал гостя по плечу. – Сидите в своей французской глуши и ни черта не знаете. А между тем меньше чем через месяц со дня начала войны в наших руках оказался сын Сталина: он попал в плен где-то под Витебском. И хотя он носит подлинную фамилию отца – Джугашвили, не вызывает никаких сомнений, что старший лейтенант Яков Джугашвили – не кто иной, как старший сын Иосифа Сталина.

– Вот это да! – воскликнул пораженный услышанной новостью мсье Жак. – Вот это добыча! Его действительно нужно беречь как зеницу ока. На какой-нибудь крайний случай, – несколько смутившись, добавил он.

– Вы думаете, мы этого не понимаем? Еще как понимаем и пока что его используем в пропагандистских целях. А там будет видно, время покажет, как лучше распорядиться таким знатным пленником.

– Вот бы с ним поговорить, – мечтательно закатил свои коровьи глаза мсье Жак. – Наверное, он столько всего знает…

– Да ничего особенного он не знает, – досадливо крякнул Гесс. – В наших газетах печатали протоколы его допросов: если хотите, я их покажу. Никаких военных тайн Джугашвили не знал и ничего серьезного не сообщил: так, разная трепотня о женах, родственниках и полное незнание обстановки на фронте. А впрочем, ну его к дьяволу, этого грузинского сынка, – закрыл тему Гесс, – он мне не интересен. Вы лучше полюбуйтесь моим последним изобретением, – подвел он мсье Жака к будто вросшему землю, массивному одноэтажному зданию. – Это, можно сказать, моя научная лаборатория. Раньше здесь был крематорий, но мы его переоборудовали, завезли необходимое оборудование, провели ряд успешных опытов, и теперь моя лаборатория функционирует как круглосуточно работающий заводской цех.

– Раз заводской цех, значит, здесь что-то производят? – предположил мсье Жак.

– Производят? – усмехнулся Гесс. – Пожалуй что да. Здесь производят смерть, причем, как я уже говорил, индустриальным и очень дешевым способом. В качестве последнего аргумента – это определение, между прочим, придумал я, мы используем газ. Одни его называют цианистым водородом, другие – «циклоном Б». Но как бы его ни называли, действует он быстро, эффективно, безотказно и, что немаловажно, у обслуживающего персонала нет прямых контактов с предназначенным для уничтожения человеческим материалом.

Первый опыт мы провели над русскими комиссарами. Как раз в те дни пришел эшелон, в котором было девятьсот политруков, комиссаров и всякого рода других, как мы их называем, фанатических коммунистов. Они пытались затеряться в общей массе военнопленных, но рядовые солдаты так люто их ненавидели, что охотно выдавали сотрудникам гестапо. В соответствии с приказом фюрера многих тут же расстреляли, а тех, кого не успели, привезли в Освенцим.

Пока шла разгрузка транспорта, в потолке крематория было сделано несколько отверстий. Когда подвели пленных, им объявили, что в чисто гигиенических целях они должны пройти дезинфекцию, поэтому всем надо раздеться и проследовать в помещение. Как только все девятьсот человек вошли, мы плотно закрыли двери и через отверстия в потолке всыпали газ. Именно всыпали, так как концерн «ИГ-Фарбениндустри» поставляет «циклон Б» в виде небольших шариков, насыщенных цианистым водородом.

То ли мы поскупились и всыпали мало «циклона Б», то ли на заводе неправильно рассчитали концентрацию выделяемого в результате реакции газа, но русские довольно долго колотили в дверь, кричали, стонали и проклинали нас как палачей. Пришлось этих шариков добавить – и вскоре все стихло. Когда мы открыли дверь и дали остаткам газа улетучиться, стало ясно, что лучшего способа массового уничтожения людей не придумать: все девятьсот человек лежали без единого признака жизни. Потом их, конечно, сожгли в крематории и, как незадолго до казни сказал один пастор, если не их тела, то их грешные души были выпущены на волю.

– А сейчас эта, с позволения сказать, лаборатория работает? – поинтересовался мсье Жак.

– Я же сказал, что теперь это не лаборатория, а круглосуточно работающий заводской цех, – поправил его Гесс.

– Это я понял. Но, задавая вопрос, я имел в виду, работает ли этот цех в данную минуту, то есть сейчас?

– Конечно, работает. А вы что, хотите посмотреть, как «циклон Б» превращает людей в трупы?

– Нет-нет, – торопливо ответил мсье Жак, – сам процесс меня не интересует, а вот на результаты взглянуть бы хотелось.

– Нет ничего проще, – разрешающе взмахнул рукой Гесс. – Через полчаса емкость будут очищать от очередной партии цыган, и вы сможете посмотреть на результаты действия «циклона Б».